Останься со мной

Эйден качает головой, как будто желая выбросить из головы все тревожные мысли.

– Если ты все еще хочешь поговорить, сейчас самое время. Ребята скоро подтянутся.

На мгновение у меня замирает дыхание.

– Ты прав. – Я, наконец, выдыхаю.

Мы стоим лицом друг к другу, только на этот раз между нами возникает чувство неловкости, даже отстраненности. Все мои секреты связаны с попытками выжить – эти истории, вероятно, стоило бы оставить для психотерапевта. Но одновременно с тем мне не терпится открыться Эйдену. И это желание лишь подтверждает, насколько я ему доверяю.

– Может, присядем на диван? Мой рассказ не из коротких.

В прошлый раз наши посиделки на диване закончились лучшим поцелуем в моей жизни. Мы садимся, я поворачиваюсь к Эйдену, скрестив ноги. На его лице застывает нейтральное выражение, поэтому мне трудно понять, о чем он сейчас думает. Вероятно, о чем-то вроде этого: «Давай уже, Тея! Хватит драматизировать!»

– Помнишь, я рассказывала о своем отце и его гибели? Как он однажды приехал за мной пьяный и в итоге убил себя и шестилетнюю Сабрину?

Даже если Эйдена и удивляет начало повествования, он ничем себя не выдает. Внезапно я осознаю, как много места он занимает на диване. Я вижу его тело, обращенное в мою сторону, и пристальное внимание, которое он мне выказывает.

Не обращая внимания на ком в горле, я продолжаю:

– Ты уже знаешь, что Тони, отец Сабрины, ненавидит меня и винит в этой трагедии. Но я не говорила тебе, до какой степени. Я не говорила, что его горе переросло в гнев, а потом – в месть. Цель его жизни – выследить меня и уничтожить.

В то время как я пытаюсь подавить волну воспоминаний, меня успокаивает глубокий вдох. Внимание переключается на стену позади Эйдена, потому что если я буду смотреть ему в глаза, я вряд ли смогу продолжать.

– Авария произошла в ноябре, когда я училась в десятом классе. То время превратилось для меня в сущий ад. Мы жили в Мейфорде, моем родном городе. Я оплакивала потерю отца, которого, несмотря ни на что, любила и которого мне не хватало. В голове безостановочно крутилась одна и та же мысль: «Что можно было сделать, чтобы предотвратить его смерть и смерть Сабрины?» Снова и снова я мысленно проигрывала несчастный случай, терзая себя размышлениями. Я была поглощена чувством вины, эмоционально подавлена. Я уже молчу о переломе руки и других физических травмах, полученных в результате аварии. Я не хотела никого видеть и думала только об отце и о маленькой девочке. Я даже пробралась в церковь во время ее похорон, чтобы помучить себя еще немного.

Сильная, но нежная рука Эйдена касается моего лица, выдергивая меня из мыслей.

– Тея, – обращается Эйден, разворачивая меня так, чтобы наши глаза встретились. – Ты не виновата. Я уже говорил тебе…

– Эйден, перестань. – Я вырываюсь из его объятий. – Пожалуйста. Просто позволь мне рассказать. Не перебивай, ладно?

После недолгого замешательства Эйден неохотно кивает. Удовлетворенная его ответом, я возвращаюсь к воспоминаниям.

– В течение нескольких недель после аварии я все время стремилась уйти из дома. Мне хотелось побыть одной, поэтому я бежала прочь и никому ничего не сообщала. Так я пыталась очистить голову, оплакать отца. Вечером, днем, под снегом, солнцем или дождем я бродила по улице, не обращая внимания на окружающий мир и надеясь разобраться со своими мыслями.

Воспоминания перемещаются в прошлое, и глаза в одночасье затуманиваются от слез. Сердце бьется быстрее, как будто я снова переживаю тот страшный опыт.

– Все началось чуть больше года назад, когда после ужина я решила прогуляться. Меня не смутили ни холод, ни темнота. Я шла, погруженная в мысли, и даже не замечала машину, которая преследовала меня с того момента, как я вышла из дома. Автомобиль остановился рядом со мной, дверь открылась. Но я не придала этому значения. Я слышала за спиной тяжелые шаги, хрустящие по снегу, но обернулась только тогда, когда услышала свое имя. И вот в ту секунду я вдруг осознала, что избавиться от прошлого у меня не получится никогда.

Внезапно у меня перехватывает дыхание, и когда мне уже кажется, что я вот-вот потеряю сознание, Эйден крепко сжимает мою ногу чуть выше колена, и ему не нужно говорить вслух, чтобы я поняла его слова. Он здесь, со мной. Я в безопасности. Безмолвно заимствуя его силу, я выдавливаю из себя слова:

– У него был пистолет. Этот человек целился мне в голову. Я так испугалась, что сначала даже не узнала его. Он держал оружие с безжалостной решимостью. Глаза были темными, пустыми, как открытая могила. Тони Дерандо, отец Сабрины. Он объявил мне, что я убила его дочь. Я сказала ему, что он ошибается, после чего выразила сожаление по поводу смерти Сабрины. Но как только я закрыла рот, он вдруг переменился в лице.

Я не свожу глаз со стены позади Эйдена.