Останься со мной навсегда

— Н-не знаю… я, это… я… не могла забеременеть… — женщина сглотнула.

В горле у неё пересохло.

— У меня глаз наметанный, я сразу вижу. А ты, дочка, не бойся, я тебе помогу, — тётя Валя погладила Майрам по плечу, — не переживай, всё будет хорошо. Ну, ладно, вы тут размещайтесь, я потом загляну, может, что надо будет…

Марат и Майрам молча смотрели друг на друга, по щеке женщины покатилась слеза. Она не могла поверить в чудо. Муж обнял жену, поцеловал в лоб и сказал:

— Значит, так и должно было быть… Давай отметим это событие вместе с новосельем?!

Майрам кивнула головой, она была в растерянности. Тяжесть долгой дороги, неожиданная новость вконец выбили её из колеи.

* * *

— Ну, давай, тужься, давай… совсем немного осталось… — акушерка вытерла проступивший на лбу у Майрам холодный пот. — Устала ты, большой он у тебя.

Майрам трое суток в родильном доме. Когда начались схватки, она испугалась. Первая мысль была — аппендицит. Резкая боль шла от самого низа живота: стало так больно, что в глазах стало мелькать. Марат был на работе. Превозмогая боль, Майрам спустилась на вахту. Тетя Валя дремала: очки съехали на нос, на коленях лежало вязанье.

— Тетя Валя… — еле слышно сказала Майрам, — тетя Валя!

Женщина вздрогнула и открыла глаза:

— Ой, батюшки! Майрам, ты чего такая бледная?!

— Тетя Валя, — Майрам держалась за живот, — у меня вот здесь болит, так сильно… наверное, аппендицит?! Ой! Вот опять, прямо режет, — лицо женщины исказилось от боли.

— Ты подожди, у тебя схватки начались, сейчас я найду машину, собирайся пока, — тетя Валя быстро встала и выбежала на улицу.

В роддоме пахло хлором и лекарствами. Майрам сидела рядом с тетей Валей, та деловито разговаривала и наставляла медсестру.

— Ой, не беспокойтесь, у нас все по правилам, вон, сколько каждый день таких рожают и ваша родит… — медсестра ворчливо записывала в журнал регистрации. Тетя Валя успокоилась только после того, как Майрам определили в приемное отделение. Она забрала ненужные вещи и уехала обратно.

Майрам стало тоскливо. В палате, куда её определили, лежало еще четыре роженицы. Каждой было так же, как и самой Майрам. Схватки вдруг прекратились. Это было похоже на то, как болит зуб, а когда приходит очередь к зубному врачу, вдруг перестает болеть. Она прилегла и заснула тем самым коротким дневным сном, которого хватает до конца дня. Ей приснилась её деревня, гора, на которую она любила влезать и смотреть с высоты вокруг. Во сне у Майрам появилась легкость полета. Она стала птичкой, маленькой-маленькой, с изумрудными крыльями. Теперь Майрам поднялась над горой и вдруг увидела гору изнутри. В самой глубине, ближе к подножью, блеснуло что-то. Майрам прошла сквозь гору, внутрь её, и стала приближаться к этому блеску.

Чем ближе она становилась, тем отчетливей и ясней ей слышался мягкий звук стекающей воды. Наконец, она оказалась совсем близко. Это был маленький ручей. Сквозь небольшую щель с самой вершины на ручей падал луч света. Вода давала отблеск внутри небольшого грота. Птичка Майрам не могла сесть к ручью, ей приходилось на лету балансировать, чтобы попробовать воду в ручье. Длинным изогнутым клювом она ткнула в ручей и вдруг начала захлебываться. Вода застряла и не проходила, птичка стала истерично порхать, силы быстро закончились, дышать было нечем. Совсем обессилев, Майрам упала в воду и начала тонуть. Она не сопротивлялась, но что-то не давало ей этого сделать. Это ручей выталкивал её обратно. Ей хотелось кричать, звука не было. Словно кто-то зажал ей рот и не давал ничего выдавить из себя.

— ММММММама! — закричала Майрам и, проснувшись, долго не могла понять, где она. Наконец, придя в себя, оглянулась: в палате кроме неё остались две женщины.

В дверь просунулась смуглая медсестра:

— Кто тут Майрам? Там муж пришёл. Поговорите через окно, у нас нельзя выходить, — предупредила она.

Майрам тяжело перевернувшись на бок, встала и направилась к окну. Здание роддома было одноэтажным. Отодвинув шторку, она стала искать Марата. Увидев его где-то сбоку, помахала рукой.

— Ну, ты даешь! Прихожу домой тебя нет, а тут ещё тётя Валя: «Увезли твою голубку…» Я так испугался. Когда родишь?

— Не знаю, сейчас схватки прекратились…мне так страшно…

— Ну, ну… не бойся, всё будет хорошо. Может, кушать хочешь? Я тут принес картошки вареной, — в руках у мужа была авоська с завернутым в газету свертком.

— Нет, ничего не хочется, ты иди домой, наверное, я не сегодня рожу. Ты же не будешь тут всю ночь стоять под окнами, — Майрам хотелось быстрее лечь, она устала.

— Ладно, отдыхай, я завтра утром перед сменой загляну. Может всё-таки картошку оставить?

— Не надо…

Ночью опять начались схватки. Майрам не могла ни сидеть, ни стоять. Она ходила по больничному коридору. Мысли были только о том, чтобы отпустила боль. К утру боль ушла. Через три часа не выспавшаяся Майрам снова ходила взад-вперед. Забежал Марат, но с ним она даже не стала разговаривать, не подошла к окну.

Всё её существо сейчас сконцентрировалось на боли, пронизывающей до самого мозга. Ей хотелось спать, плакать, кричать…