Останься со мной живым

Расправившись с проектом под утро, я ушла спать, попрощавшись с Егором:

– Музыку оставлю тебе, наслаждайся. Спокойной ночи.

Свет мигнул трижды.

– Пожалуйста, – улыбнулась я.

Иногда мне казалось, что я слышу его голос в мигании света.

Плохая была идея оставить Егора с ноутбуком и музыкой, потому что меня вскоре разбудил тяжёлый рок, который орал на весь дом. Я накрыла ухо подушкой, но басы долетали сквозь неё. «Егор, вырубай, дай поспать!» – мысленно проклинала его я.

Музыка в гостиной стихла, я опустила подушку, но через некоторое время громко запела колыбельная «Спи моя радость, усни!»

«Какой же ты вредный! – мысленно заговорила с ним и улыбнулась. – Ты мне не дашь поспать?»

Свет не мигал – за окном было светло, из гостиной донеслись какие-то бодрые мелодии для зарядки. Я выползла из кровати, зашла в гостиную, потирая глаза.

– Что тебе от меня нужно? – спросила в пустоту. – Ты же помнишь, что я легла спать в шесть утра.

Свет помигал несколько раз, но я не поняла, что он хотел донести. На заднем дворе бегал Дружок, подходил к дому и скрёб дверь, чтобы его впустили.

– Вон оно что, – догадалась я. – Пёселя выгулять?

Свет мигнул один раз. Перед Дружком стало стыдно, все эти три дня он был на самовыгуле во дворе. Я широко зевнула, но пришлось тащиться в душ и окончательно просыпаться.

Мы гуляли с собакой по дороге в магазин вдоль леса, я бросала Дружку палку, а он добросовестно её возвращал. У меня не получалось играть с ним так же весело, как Егор. Я опять стала считать дни с последнего появления призрака: он исчез три дня назад и пока не возвращался. Может, Дружок мало по нему скучает. Я вдруг задумалась о том, а что, если пёс привыкнет ко мне и перестанет призывать хозяина к жизни, и Егор навсегда останется призраком-полтергейстом? Потом закралась неосторожная мысль: а что будет, когда Дружок умрёт?

Жалость опять подкралась из-за угла и схватила сердце в тиски. Никогда не считала себя сердобольной, сентиментальной или чересчур жалостливой, но чем больше думала о Егоре, тем больше меня охватывала грусть.

Я пыталась прогнать мысли, но ко мне подбежал Дружок, принёс палку, ткнул мокрым носом в руку, посмотрел преданно, радостно.

– Скучаешь по нему? – мне и пса стало до боли жаль. Он будто понял, про кого я говорю, поджал уши, а у меня на глаза навернулись слёзы.

Опустилась к Дружку, обняла, он всё пытался лизнуть меня в лицо, чем развеселил и отвлёк от грустных мыслей. Пришлось быстрее вставать и утирать облизанную щёку рукавом:

– Егору с тобой повезло, ты настоящий друг.

Мы дошли до магазина, где я прикупила продуктов.

Когда зашла в дом, на ноутбуке играли Scorpions, свет включался-выключался в ритм музыки:

– Я с тобой так за электричество не расплачусь, – усмехнулась мигающей лампочке.

Огонёк опять нервно задёргался.

– Сердишься или смеёшься? – не поняла я.

«Нет» и «да», получила в ответ.

– А мы с Дружком купили пряников, и там остался кусочек торта, – рассказала я. – Если будешь себя хорошо вести, можешь съесть.

Свет опять несколько раз дёрнулся: Егор явно смеялся.

Глава 19. Разговоры о смерти

Я даже не удивилась и не возмутилась, увидев Егора утром на кухне. Он пил чай, поедал пряники и лазил в соцсетях на ноутбуке. Впервые ко мне кто-то настолько бесцеремонно врывался в жизнь, но, как ни странно, я понемногу стала к этому привыкать, особенно после того, как узнала, что Егор способен слышать мысли о нём.

– Привет! – неожиданно обрадовался он.

– Доброе утро, – я не улыбнулась, наоборот, насупилась, пусть думает, что мне всё равно. Нужно проявить равнодушие.

Он усмехнулся. Ах да, мысли же не спрячешь.

– Торт, смотрю, доел, – заглянула в холодильник.

– Конечно, первым делом! – отозвался Егор. – Кать, а что у тебя с личной жизнью? Ты ни с кем не переписываешься, с мужчинами фотографий тоже нет, – листал мою страницу он.

– Тебя это не касается, – я захлопнула крышку ноутбука, чуть не прищемив ему пальцы.

– А тебе сколько лет? Тридцать пять уже есть? – а сам ухмыляется.

Я мысленно пристрелила его прищуренным взглядом.

– Зря торт съел, – отвернулась, налила кофе и вздохнула. – Так хочется размазать его по твоей наглой роже.

Егор улыбался: явно чувствовал, как я медленно закипаю, но зацепить за живое ему становилось всё труднее и труднее.

– У тебя на странице возраст двадцать семь, настоящий? – уточнил он.