Останься со мной живым

Егор дождался, пока я позавтракаю, клятвенно заверил, что хулиганить с псом больше не будут. Новый снег так и не нападал, зато ударил небольшой мороз, и грязь подсохла под ногами. Мы опять пошли в лес, был день, поэтому, даже если они опять спрячутся от меня, ничего страшного.

Егор шёл рядом и молчал, Дружок то и дело убегал в глубь леса лаять на белок и разгонять с веток придремавших птиц, потом возвращался, получал одобрение хозяина и вновь убегал.

— Ты обещал рассказать, как умер, — напомнила я.

— Нелепо и банально, — задумчиво ответил Егор. — Сейчас мне кажется, я не должен был оказаться там, мне всё говорило: «Останься дома!» Я умер двадцатого января, тогда сильно подморозило после выходных. Демон отравился чем-то, его полночи тошнило, дал ему под утро «Энтеросгеля», думал в ветеринарку отвезти. Машина не завелась, аккумулятор, наверное, сдох, хотя после смерти у брата завелась с первого раза, — Егор чуть хмурился, он не смотрел в мою сторону. Медленно шёл, спрятав руки в карманы пальто.

— Я ещё тогда подумал, что всё против того, чтобы я в Москву попал, но остаться здесь не мог, у нас сдача объекта должна была состояться после обеда, край нужно было туда попасть. Такси сюда почти не ездят, звонил, звонил, никто не хотел брать заказ. Решил сам добраться, по старинке на электричке. Демона дома пришлось оставить, он скулил, может, плохо ему было, может, предчувствовал беду, — Егор пожал плечами, помолчал. — Сел на автобус, чтобы до станции доехать, но так и не доехал. Гололёд был, я в маршрутке стоял. Чувствую, автобус на сторону заносит, глянул, а нас на встречку развернуло, и фура летит…

Егор замолчал.

— Ужас, — сердце моё словно оборвалось. — Тебе больно было?

— Я не помню, — поморщился Егор. — Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, но у меня отпечаталось лицо девочки. Она сидела на переднем сиденье, лет десять на вид, всю дорогу что-то болтала, шапку то снимет, то наденет. Шапка такая смешная была с большим пёстрым помпоном. Девочка с бабушкой ехала. Я когда фуру заметил, обернулся и встретился с ней глазами, даже мысль такая промелькнула: «Она же ещё пожить не успела!» Доля секунды, сильный удар и крики. Боли не помню, даже испугаться не успел.

Егор говорил спокойно, но я чувствовала, что он это заново переживает, слишком напряжённо звучал голос.

— Сочувствую, — промямлила я, поджав губы.

— Кать! Опять жалость! — напомнил он. — Ты сама просила рассказать.

— Прости, не могу, — шмыгнула носом я.

— А потом встал, очнулся, — бодро продолжил Егор, глядя на меня. Видимо, хотел переключить мысли. — Смотрю на искорёженный автобус со стороны, кругом МЧС, «скорые», мигалки, чёрные пакеты. Тогда стало страшно. А я в шоке, осматриваю себя — весь в крови стою, подхожу к «скорой», говорю: «Помогите». Не слышит никто. Фельдшер пробежал сквозь меня, и тут я понял, что что-то не то. Сердце не бьётся, голоса приглушённые, и не дышу…

По спине пробежали мурашки, показалось, что и я перестала дышать.

— Себя начал искать среди погибших, раненых. Не нашёл… — Егор вздохнул. — Может, и к лучшему. Потом на работе хватились, ругали меня, что не пришёл, а я слышу всё, не пойму, откуда голоса в голове. Первое время дико было: гул голосов, чужих мыслей. Бродил по друзьям, знакомым, родным. Кричал. Бесполезно. Стал невидимкой. Брат меня хоронил в этом самом костюме, в котором к жизни возвращаюсь, — Егор усмехнулся и чуть поджал губы. — Ужасное зрелище, когда тебя хоронят, я не смог смотреть. Ушёл. Но всё слышал, — он помолчал и посмотрел на меня, нахмурившись. — Катя, прекращай жалеть!

— Не получается, — у меня уже подрагивал подбородок.

Он подошёл, сжал мои плечи и пристально посмотрел в глаза. Взгляд у него пронзительный, как остро наточенный клинок, прорезал душу насквозь, казалось, от него не утаить ничего.

— Катя, что ты видишь? — требовательно спросил он.

— Т-т-тебя, — тихо ответила я, испугавшись.

— Я ведь не мёртв, да?! Смерть видишь во мне? — всё ещё вглядывался он. Глаза у него тёмные, засасывающие в свою глубину, но живые. — Боишься меня?

— Смерти не вижу, — тихо ответила и покачала я головой, стало некомфортно. — Но сейчас боюсь.

Егор отпустил мои плечи и снова медленно зашагал вперёд.

Глава 20. Помочь или избавиться?

— Ты меня напугать хотел? — я пришла в себя и догнала Егора. — Лишь бы не жалела, да?

Он кивнул.

— А дальше что? — продолжила расспросы я. — Как ты узнал про вестников? Ты их видел?