Останься со мной живым

— Но из-за меня Дружок чуть не погиб! — с болью проговорила я. — Я бросила его одного в лесу!

— Могла погибнуть и ты, — Егор смотрел в глаза, говорил спокойно, но мне так хотелось узнать, что у него на душе, что он чувствует. — Ты всё сделала правильно, и Демон поступил правильно. Ты же не знаешь, но Демон прокусил ему обе ноги, и тот не смог далеко убежать от полиции.

— Ты был там? — нахмурилась я.

— Да, — Егор опустил глаза и осторожно погладил пса по голове.

— Я боялась, что ты меня возненавидишь за то, что я бросила собаку.

— Если кого и нужно ненавидеть, то только себя, — горько усмехнулся он и опять посмотрел на меня. — Катя, ни ты, ни я уже ничего не изменим. Я очень благодарен за то, что ты так заботишься о Демоне. Он идёт на поправку, думай об этом. А в том, что случилось, нет твоей вины.

— И за Сеню не обижаешься? — осторожно поинтересовалась я, чувствуя вину за то, что обняла бывшего, предложила переночевать, да и гадостей тот много наговорил про Егора. — Он бывает груб.

Егор слегка поморщился, потёр переносицу.

— Просто он прав, — опять отвёл взгляд, вздохнул. — Я ничего не могу тебе дать, Катя. Ни защиты, ни опоры, ни будущего. Ни-че-го! Только ты не хочешь этого признавать и понимать.

— Я понимаю, но мне всё равно, — заглянула к Егору в глаза. — Хочу быть с тобой несмотря ни на что, вопреки всему.

— А я не хочу, чтобы ты жертвовала ради меня жизнью, — всё так же тихо проговорил Егор. — Ты должна жить среди живых!

— Это не жертва, это мой осознанный выбор. Я, может, до встречи с тобой и не жила вовсе, не любила так сильно, не знала ценности мелочей, как дорого бывает время. Рядом с тобой я научилась жить, любить, чувствовать! А ты говоришь, что ничего не можешь мне дать?!

— Ка-а-а-атя! — безнадёжно протянул Егор и прижал меня к себе так крепко, что хрустнули кости, но я улыбнулась впервые за утро.

Егор вздохнул и вновь серьёзно заговорил:

— У меня будет к тебе просьба. Пообещай. Хорошо?

— Сначала скажи.

Он перевёл дыхание и заговорил:

— Если вдруг Демон умрёт, и я больше никогда не появляюсь, пообещай, что вернёшься к Сене.

— Нет! Нет! — внутри поднялось отторжение. Страх того, что Егор может навсегда исчезнуть, и резкое нежелание исполнять его просьбу.

— Кать, пообещай!

— Я так не сделаю! — и нахмурилась. — Егор, я не люблю Сеню, он дорог мне, по-человечески дорог, и я не хочу его использовать, давать надежду, чтобы залечить свои раны.

Егор вновь потёр переносицу, перевёл дыхание.

— Ладно, если не хочешь использовать Сеню, просто пообещай, что не останешься одна. Что рядом с тобой всегда кто-то будет. Ты уедешь к родителям или позовёшь их к себе, пригласишь подруг, переедешь в Москву, заведёшь кучу любовников, что угодно. Просто не останешься одна! Пообещай.

Егор говорил прерывисто, нервно, было видно, как ему это важно, но в его словах чувствовалась безысходность. Стало непереносимо больно, глаза наполнились слезами. Я не готова была отпустить Егора, сколько бы ни обманывала, ни убеждала себя в другом, я никогда не буду готова его отпустить. А оттого разревелась, как маленькая девочка, слёзы горечи, отчаяния текли и капали на майку Егора.

— Я так и знал, — тихо вздохнул он и начал размазывать мои слёзы по щекам.

— Ненавижу, когда ты говоришь так, будто прощаешься навсегда! — всхлипывая, проговорила я.

— Ты не замечаешь, но каждый раз я прощаюсь с тобой навсегда, — спокойно сказал он. — Просто пообещай мне, Катя. Ради меня.

— Обещаю! — всхлипнула я.

Глава 61. Холодные руки

После последнего появления Егор не приходил девять дней, я уже начала беспокоиться, что он исчез навсегда. Под моим чутким контролем Дружок потихоньку выздоравливал, пытался вставать, делал несколько шагов, с каждым днём всё увеличивая расстояние, стал больше есть.

Мы закончили и капельницы, и уколы, на пятый день после операции нужно было сделать перевязку, в этот раз пришлось везти его на такси. Соня измерила псу температуру, послушала, осталась довольна. Александр Валерьевич недолго его осматривал, велел привезти через пять дней снять швы. Дружок радовал своими успехами.

В постоянной заботе о собаке я забывала звонить и родным, и близким, даже забыла о Кате, к которой обещала приехать. Но если Уля и родители сами напомнили о себе, то Кате я позвонила только перед второй поездкой в ветеринарную клинику. Дружок к тому времени хоть и прихрамывал, но уже сам вставал и понемногу ходил. Если и учиться оптимизму, то у этой собаки, он не унывал, сохранял безмятежность и радость. Я стала выгуливать его по чуть-чуть во дворе. Людям перевязанную и выбритую с одного бока собаку показывать не решилась. Глядя на то, как пёс пытается бегать, но снова и снова спотыкается, я задавалась вопросом: «Интересно, он станет когда-нибудь таким же резвым, каким был?»

Мы ехали в такси на приём и снятие швов, и по дороге я позвонила Кате напомнить о себе, извиниться, что не выполнила обещание. Девочка кашляла, сказала, что тяжело болела последнюю неделю, так что и сама не смогла бы пригласить в гости.