Останься только навсегда

Боже, надо мной сегодня кто-то просто издевается. Не хватает отвратительного самочувствия, так ещё и это. Мне следует уволить Рейдена Броуда. И плевать, сколько денег он может принести компании. Рейден в открытую оскорбляет меня. Я бы, конечно, могла и пропустить это мимо ушей, но это мотылёк. Человек, все действия которого я воспринимаю очень остро.

Мои пальцы машинально перебирают карточки от цветов, и мне так горько. Так больно. Так несправедливо.

Мобильный вновь звонит, и я перевожу взгляд на экран. Рейден Броуд. Мне следовало бы сейчас не отвечать ему, игнорируя, особенно после того, что он сделал. Но я так устала быть плохой для всех. Устала от этой жизни. Устала.

Провожу пальцем по экрану и прижимаю телефон к уху.

— Шайди Лоу. Чем могу вам помочь?

— Хм, здравствуйте, мисс Лоу. Это Рейден Броуд. Я только завершил съёмку, включил телефон и прослушал ваше сообщение. Вероятно, вы ошиблись, потому что единственное, что я бы хотел вам послать — это миллион средних пальцев, — едко произносит он.

— Ты и послал. Стало легче? Вот просто скажи мне. Тебе легче от того, что ты пожелал мне смерти и выдумал больше ста вариантов оскорблений? Это помогло? — Мой голос хриплый и замедленный. Дыхание нарушено из-за очередного приступа боли в висках.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, мисс Лоу. Каким бы ублюдком я ни был, но обычно не желаю людям смерти, — фыркает он.

— Значит, не ты посылал гвоздики? Пять огромных букетов разных оттенков? Не ты завалил цветами весь мой офис, которых более сотни, чтобы каждый мой сотрудник узнал о том, что и так знает. О том какая я гадкая, что я ничтожество, что мне следовало сдохнуть в роддоме, что никто не придёт со мной проститься, когда я буду в земле. Раз всё это плод моего очень живого воображения, по твоему мнению, то не менее тысячи людей с тобой согласятся. Ты подписал все карточки, Рейден. Это перешло границы моего понимания. Это…

— Стой, Шай. О чём ты говоришь? Я ни черта не понимаю! Я пашу, как проклятый. У меня нет времени даже задуматься о том, чтобы выкинуть сотни тысяч долларов на какие-то букеты, ещё и подписывать карточки. Я могу предоставить даже выписку со своих счетов, чтобы доказать, что не участвовал в каких-то оскорбительных нападках на тебя. Я тебя, вообще, забыл.

Последнее слово как будто отрезвляет меня. Выпрямляюсь и кряхчу, шумно выдыхая от невидимого тупого удара по затылку.

— Забыл, — шепчу я.

— Шай, с тобой всё в порядке? Ты вроде как стонешь, — медленно произносит он, а я прижимаю телефон к уху и смотрю на цветы.

— Отравления… головная боль и тошнота. В кабинете Тины тоже стоял букет, но он был один… один, а у меня их пять. Массовое отравление. Массовая атака и взрыв.

До меня моментально доходит, что происходит со мной.

— Шай… Шай. Какое массовое отравление? При чём здесь цветы? Я не посылал их. Да клянусь тебе, я не посылал их. Мне это не нужно. Я…

Щёлкаю мышкой и ищу программу, которая показывает все данные по карточкам, выданным посетителям, вход и выход каждого сотрудника компании. Красным цветом отмечены те, кто сегодня ушёл раньше.

— Пять… одиннадцать… двадцать три… тридцать… тридцать семь… сорок два… пятьдесят один… шестьдесят шесть… семь… семьдесят. Господи, — облизываю сухие губы, глядя на фамилии сотрудников, которые ушли сегодня раньше с признаками отравления.

— Шай, ты меня пугаешь. Что у вас происходит? — напряжённо спрашивает Рейден.

— Семьдесят два сотрудника сегодня были отравлены, в том числе и Тина. Меня отравили. Пять букетов. Сотни цветов, чтобы хоть один дошёл до меня. Яд… на цветах яд, — шепчу, бросая телефон на стол.

Поднимаюсь из кресла и хватаю нож для вскрытия конвертов. Медленно подхожу к цветам.

— Прошло около восьми часов с моего первого вдоха рядом с цветами. Тошнота и головная боль появились через четыре часа. Грудь давит. Я постоянно потею от слабости. Концентрация ядовитых паров в кабинете высока. Он не проветривается. Поражает головной мозг… — бормочу, ища в своём сознании воспоминания обо всех ядах, которые распыляются в воздухе и могут отравить. Но их слишком много, а я слаба и уже нахожусь под воздействием элементов, разрушающих мои лёгкие.

Единственный способ узнать, права ли я, и содержится ли яд на цветах, это подвергнуть жизнь риску. Подношу лезвие к пальцу и провожу по нему, жмурясь от неприятной боли. Опускаю руку, кровь падает на нежные бутоны белых гвоздик. Один вздох, всего один запрещённый вздох, и я прикладываю палец к цветку. Вожу им по лепесткам, и его жутко щиплет. Поворачиваю к себе порез и вижу, что его края моментально белеют.

Из груди вырывается хриплый смех. Яд. На цветах яд, вот поэтому мои сотрудники пострадали. Яд.

— Шайди! Мать твою, Шай! Ответь… я прошу тебя, ответь мне! Шай!

Поворачиваю голову к мобильному. Ноги наливаются свинцом.