Останься. В плену у зверя

Но вместо ответа она расплакалась, то и дело жалобно всхлипывая, чем снесла все мои предохранители, здравый смысл и всё остальное ко всем чертям. Я хотел обнять её! Так сильно ничего не хотел! Но это значило бы, что я сдался, что снова иду у неё на поводу! Ведь она могла бы сделать это сама, а потом обвинить кого-то… Как, например, Эррин. И это заставляло тормозить в выводах. Но от того, как сильно сдерживался, разозлился ещё больше.

– Что за новая сцена? Что на этот раз? Для чего? Что ты хочешь, чтобы я сделал?!

Молчит.

Дёрнул её на себя, заставляя снова сесть, но когда отпустил руку, она машинально схватилась другой за кисть, которую я только что сжимал. До этого успел заметить красный след от своей хватки. Эта девчонка меня с ума сводит!

Резко встал и пнул журнальный стол.

– То есть это ты теперь ещё и не будешь со мной говорить, да? Это ты на меня обижена, не наоборот?!

Ноль реакции. И почему не проходит ощущение, что это я её чуть не убил, а не она меня? Орать хотелось, чтобы прекратила это, и сдерживаться сил становилось всё меньше. И она заметила мой настрой, подняв вверх голову. Её нежное, кукольное личико исказила гримаса презрения.

– Что, уже больше не любите?

Слова прозвучали едко, словно выплюнула их, напоминая мне о том, что шептал ей тут же в порыве чувств перед тем, как она едва не лишила меня жизни. ОНА. МЕНЯ. Не я её! Ещё смеет огрызаться! И поступать так подло, указывая на мою слабость! Именно это она решила мне сказать после долгого молчания вместо ответов на вопросы о её здоровье.

Звериная агрессия всколыхнулась. Меня самого трясло. Ирбис внутри хотел наказать её так, как наказал бы свою самку, убеждённый, что ей бы даже понравилось. Я еле сдерживался и несильно, как мне показалось, сжав её подбородок пальцами, процедил:

– Слова выбирай, пигалица.

– А Вы кто тогда?

Даже дар речи потерял. ЗА ЧТО? С ненавистью она смотрела мне в глаза. Будто бы вызов бросала… Вот как? Мой «крошечный, невинный ангелочек», которого я собирался спасать, устал бояться и решил пободаться со мной же? После всего, что она сделала?! Но и этого ей было мало…

– Теперь бить будете?

И её губы опять искривились в пренебрежительной усмешке, словно специально меня провоцировала, чтобы показать, какое же я ничтожество, ублюдок. Даже подумать не успел, что нельзя поддаваться, а моя рука уже дёрнулась и поднялась как для пощечины. Элисса отпрянула так быстро, словно этого только и ожидала. Я же в последний момент успел остановиться и зло выдохнул:

– Ты довела меня!

Чуть не ударил её! Она же не выглядела ещё более испуганной или растерянной, будто правда другого от меня не ждала, а именно это было в порядке вещей. От этого стало совсем мерзко на душе.

– Сделай так, чтобы я тебя больше не видел. Поняла?

Девочка встала с дивана молча, но я снова удержал её. Сам не понял, зачем. Звериная интуиция внутри орала, что что-то (помимо очевидного) не так. Что мне нужно остановиться и подумать. Казалось, я могу ухватить эту мысль за хвост, но стоит паре поднять глаза, как она снова ускользает из-за внутреннего урагана. Чтобы как-то оправдать то, что остановил её повторил тупо:

– Ты меня поняла?

Элисса кивнула, только тогда отпустил. Мне не нравилось чувствовать себя идиотом, но сейчас я чувствовал себя именно так, а не иначе. Я упускаю что-то очень важное, что-то, что лежит на поверхности, но не могу разгадать из-за агрессии к той, которая по природе должна меня усмирять и успокаивать.

Разбил столик ко всем чертям, на щепки разнёс комод в коридоре, и только после этого немного остыл и устыдился того, как общался с ней. Да, она меня вывела, но из нас двоих я взрослый мужик, а она истеричная девочка. Не наоборот. Однако именно я обозвал её и едва не ударил. Хватал ещё… Эту маленькую, тоненькую ручку…

Поразмыслив, решил, что именно я, как сильная сторона, должен сделать первый шаг к хотя бы видимости примирения. Без этого схожу с ума. Не могу не то, что разгадать, а даже сформулировать толком возникшую загадку.

Поэтому, не придумав ничего лучше, сам (впервые в жизни! Потому что содранное вместе с подушками и одеялом бельё недавно не считается) аккуратно снял наволочку с подушки и попросил горничную отнести Элиссе. Мне показалось, что сейчас, когда она снова боится меня, ей нужно будет хоть что-то, что сможет успокоить. В прошлый раз это помогало…

Но девочка лишь робко погладила самыми кончиками пальцев ткань, потом один раз прислонилась к ней лицом, чем заставила моё сердце сильно стукнуть под рёбрами, а затем упрямо сложила возле подноса с едой, к которой тоже не притронулась. Хотя продолжила смотреть на тёмный прямоугольник, но больше не касалась. Вот как. И запах мой ей больше не нужен. Это отозвалось тупой болью внутри, хоть и твердил себе, что должно быть всё равно.

А ещё заметил, как она натягивает один рукав и иногда машинально поглаживает своё запястье. Которое я сжимал. Но пальчики вроде шевелились, значит сломать был не должен… и всё же… не выдержал. Пошёл к ней сам. Снова.

Она смотрела только в пол, будто меня тут вовсе нет.

– Дай руку.