Останься

– Твое награждение! Их самолет так сильно задержали в Нью-Йорке. В ночь покера в Филадельфии Мэтт говорил, что сегодняшний день много значит для тебя, поэтому я весь вечер за тебя беспокоилась.

– Ты… – Я не плачу. – Беспокоилась?

– Ну да. Всегда. Нам, женам и подругам, нужно держаться друг за друга. Мне жаль, что ты была там одна.

– Знаешь, я бы, вероятно, пережила свое разочарование, если бы Мэтт не бросил меня.

– ЧТО?

– Он сказал, – я шмыгаю носом, – он не мог допустить, чтобы это повторилось. Что я его потом возненавижу, – я изливаю сердце незнакомке, которая знает Мэтта дольше, чем я.

– Ох, Мэтт. – Кэти цокает языком. – Вот болван. ТАКСИ! – Я слышу скрип тормозов. – Да, довезите меня до Янг-стрит, 12/80.

– Кэти? – недоумеваю я. – Это мой адрес.

– Я знаю, милая. Я еду к тебе.

– Правда?

– Конечно! Я же сказала, что жены и подруги должны держаться друг за друга. А теперь иди в кухню и скажи мне, какое вино у тебя есть. Вообще-то обычно я предпочитаю дайкири, но я понимаю, что у нас сейчас чрезвычайное положение.

– Эм-м… – Я иду в кухню и открываю морозильную камеру. – Есть, э, две ледяные банки маргариты. Моя подруга Дженни как-то давно принесла.

– Отлично. Тогда я скажу Эстрелле принести бутылку текилы.

– Э…

– Буду через десять минут. – Бип.

Я начинаю срочно прибираться – складывать почту и прятать грязное белье. На это уходит одиннадцать минут, и у меня, по крайней мере, не остается времени думать о Мэтте. Не знаю, чего мне хочется – заколоть его карандашом или броситься ему в ноги рыдать.

Звонит дверной звонок, и я открываю Кэти и Эстрелле.

– О, боже мой! – визжит Кэти. – Ты выглядишь сногсшибательно!

Я смотрю на себя и понимаю, что до сих пор не сняла свое вечернее платье.

– Спасибо. Мне нужно переодеться.

– Сначала покажи нам награду! – просит Эстрелла и проходит в комнату. – Так интересно. Я никогда не выигрывала наград.

– Да ну, ничего особенного. Это просто… – Я бросаю взгляд на кофейный столик. В сумочке нет статуэтки. – Вот черт.

– В чем дело, милая?

– Я… – Я положила ее на сиденье в такси и забыла забрать. – Я потеряла ее. – Это оказывается последней каплей, и я бросаюсь в слезы.

– О, нет! – вскрикивает Кэти и бежит в кухню.

– Т-тяжелый… в-вечер. – Я вся трясусь. – Самый тяжелый в ж-жизни.

– Все будет хорошо. – Они прижимает меня к своей широкой, блестящей груди. – На следующей неделе мы все снова соберемся в нашей ложе. Все пройдет.

Я отодвигаюсь.

– Меня там не будет. Он ясно дал мне это понять. – И я понимаю кое-что ужасное. – Кэти, вам сегодня стоило оставаться дома. Вы не видели своих мужей восемь дней! Разве вы не пропускаете пару сексуальных раз?

Она мягко мне улыбается.

– Бен был таким вымотанным, когда вошел в дверь, что я просто направила его на диван и принесла подушку. После трех игр за турне ему иногда нужно отоспаться, чтобы потом отоспать меня.

– Аминь, сестра, – говорит Эстрелла из кухни. – Люко вошел в квартиру злой, как орк. Они приземлились не в том аэропорту.

– У них были проблемы с сигналом в Пирсоне, и их самолет направили в Портер. Хорошо, что мы не оставляли машину в Пирсоне.

– А Мэтт оставил, – задумчиво произношу я. – И в ней оставался смокинг.

– Я думала об этом, – отвечает Эстрелла и несет нам две маргариты в гостиную. Она нашла мои бокалы для мартини. – Выпей это. Это лечебное. Отпугивает дементоров.

– Я думала, их отпугивает шоколад. – Я беру бокал.

– Пф-ф-ф-ф, – отвечает Эстрелла, передавая второй бокал Кэти. – Не говори мне, что те взрослые волшебницы и волшебники не прибегали к крепенькому после тяжелых стычек с Волан де Мортом.

Это моя первая искренняя улыбка за вечер. Эти женщины удивительные. Я правда буду по ним скучать.

Кто-то тарабанит в мою дверь, и я снова загораюсь надеждой. Но потом я слышу с той стороны женский голос:

– Девочки! У меня заняты руки!

Я бросаюсь к двери и впускаю Джесс Каннинг. У нее действительно заняты руки – в одной она держит коробку из пекарни, а во второй – букет цветов. – Я принесла чизкейк! – объявляет она. – А это тебе. Поздравляю!

– Тебе не обязательно было…

– Жены и подруги держатся вместе, – говорит Эстрелла, и они с Джесс обмениваются маргаритой на чизкейк.

– Я больше не подруга, – противлюсь я. – Но я искренне ценю то, что вы делаете.

– Подруга, – говорит Кэти. – Ты видела, как Мэтт на тебя смотрит? Не может быть, чтобы ваши отношения вот так закончились. – Она выходит из комнаты и вскоре возвращается с моей лопаткой для торта. Что удивительно, потому что я сама не знала, где она лежит. Не вспомню, когда в последний раз подавала торт.

– Я принесу тарелки, – предлагает Джесс, не отрываясь от напитка.

Я открываю рот, чтобы отказаться, и снова его закрываю. Я поняла, что с женами и подругами нужно просто плыть по течению.

– Всем сидеть на местах, – приказывает Эстрелла. – Подождите-ка. Хейли, иди переоденься. Я разрезаю торт.

Сопротивление бесполезно. Поэтому я иду в спальню и снимаю свое платье. Потом я не глядя бросаю его на стул. Незачем плакать над тем, что прошло. Я буду есть чизкейк и немножко выпивать с женами и подругами. В последний раз.