Остап Бендер в Крыму

— Остап Ибрагимович, — зашептал Козлевич, — обратите внимание на тумбы столов, вот где может храниться клад графини, никому и в голову не придет, а?

— Возможно, Адам, возможно, — ответил шепотом Остап и заглянул под стол.

— Вы что-то там потеряли, — тут же спросила экскурсовод, прервав свою речь о картинах на стенах столовой.

— Нет, нет, просто как специалист по мебели, интересуюсь, — поспешил заверить ее Бендер.

— Три картины известного французского художника Гюбера Робера изображают итальянскую природу: «Пейзаж с обелиском», «Водопад в Тиволи» и «Терраса». А на панно, расположенном у входа в зимний сад, как вы видели, художник изобразил парк Эрменонвиль в окрестностях Парижа с тополиным островом… Как вы видите, товарищи, торжественность всей обстановки столовой подчеркивают бронзовые канделябры, часы, вазы, изделия из фарфора и хрусталя. Обратите внимание на малахитовые канделябры…

Но Остап, слыша эти слова, обращал внимание не на канделябры, а на устройство запоров на окнах столовой, и, пройдя к новой группе в зимнем саду, незаметно рассматривал запорные устройства и здесь. В его голове созревал план забраться ночью во дворец через окна или двери южного фасада. С этой стороны, как он определил, ночью вряд ли будет похаживать ночной сторож, а тем более — гуляющие парочки из санаториев.

Бендер подошел к открытому окну и вдохнул свежий воздух, струящийся из Нижнего парка. Он изучал устройство запоров. И тут он увидел, что каждое окно имеет внутренние дубовые ставни, складывающиеся книгой. «О, это осложняет дело», — подумал Остап, увидев накидное запорное устройство ставень.

— М-д-а… — протянул он озадаченно и пошел с экскурсантами в бильярдную, куда вела дверь из столовой.

— Эта комната предназначена для игр и отдыха, товарищи, — говорил экскурсовод — молодой человек среднего роста в очках и с хохолком на голове. — Отделка потолка, панелей и камина повторяет элементы оформления вестибюля и столовой, только здесь, как вы видите, она сдержаннее, скромнее. А стены без орнаментов удобны для размещения на них живописных полотен. Перед вами два больших натюрморта фламандского художника Снейдерса…

Но и здесь, Остап, слыша о художниках голландской живописи, старых мастерах Фландрии и Италии, продолжал изучать открывание окон и их прикрытие внутренними ставнями.

— Хорошо бы, камрады, пожить нам какое-то время в самом дворце. Познакомиться детально с его устройством. Но для этого надо иметь свободный доступ в его комнаты. Эх, если бы нам приобрести путевки в санаторий, который размещается в жилом корпусе. Называется он «Десять лет Октября» и имеет всего 60 мест. Но это немыслимо. Дворцовый санаторий, как я выяснил, является почти что правительственным, — говорил Остап, приглаживая туфлей гравий. Живут там избранные.

Компаньоны сидели на скамье в Верхнем парке дворцового комплекса у овального озера и смотрели на плавающих белых лебедей и на группки прогуливающихся курортников.

— Смотрите, командор, Адам Казимирович, а среди белых и черный появился, из будки плюхнулся в воду, — отвлекся от разговора Балаганов.

— Да, детушки, как в балете, белые и черный вдруг, — усмехнулся Остап.

— А может быть, Остап Ибрагимович, нам устроиться на квартиру обслуживающего персонала? Которые живут в хозяйственном корпусе? — посмотрел вопросительно на своего предводителя Козлевич.

— Я уже думал об этом. Но такого варианта в настоящее время нет. Там, где берут квартирантов, занято приезжими. Да и что нам может дать проживание в хозяйственном корпусе? — двинул плечами Остап. — Доступ надо иметь к самому дворцу, камрады.

— Ой, слушайте, Бендер, я совсем забыл. Когда я ходил за покупками в лавку, то читал объявление, что во дворец требуется слесари водопроводчики, и я подумал…

— Шура! — Бендер сиял как человек, долго искавший очень нужную вещь и вдруг наткнувшийся на нее. Умиленно глядя на своего молодого друга, он даже пригладил его рыжие кудри: — Да вы просто информационный кладезь, как я вижу. Адам, вам знакомо слесарное водопроводное дело?

— Ну, Остап Ибрагимович, — пригладил свои незабвенные усы Козлевич, — какой же я был бы автомеханик, если бы не разбирался в любом слесарном деле, важно ответил он.

— Итак, камрады, — встал и хотел что-то сказать Остап, но запнулся. Экскурсовод подвела группку туристов к скамье, где сидели единомышленники и объявила:

— А вот эта скамья, товарищи, знаменательна. Во время пребывания в Крыму на ней любил посиживать наш великий пролетарский писатель Алексей Максимович Горький… Как вам известно, бывал он в Крыму неоднократно, в том числе и в Алупке, и в Кореизе. А теперь, товарищи, пройдем с вами дальше и увидим очаровательное дерево. Это чилийская араукария…

Как только группа экскурсантов отошла, великий искатель графского золота продолжил:

— Устраиваемся водопроводчиками во дворец, друзья. И не будем откладывать это дело в долгий ящик. Сейчас же отправляемся поступать на работу.

Компаньоны встали, но Козлевич сказал:

— Остап Ибрагимович, идти наниматься в таком нашем виде? Слесарями?