Остатки

Все оказалось банальным экспериментом либо ЦРТ, либо военных, на крайний случай третьих лиц, и все. Нет, гневается Евгения, не может все быть просто так! Ей становилось мерзко от одной мысли об участи шестеренки в механизме уничтожения или устрашения! Все они выжили здесь не ради этого! Должно быть что-то еще, что-то важное и великое, настоящее, на что способны только они на Кесслере и никто другой, иначе их жизни не были бы сохранены Отказом! Но что? Разве не ей, лишенной смысла вернуться на планету и открывшей истину благодаря всем ее людям, нужно сделать так, чтобы технология более не искушала людскую мысль? Вопрос ведь не в существовании технологии, а в способах ее применения, то бишь в человеческом факторе! Но его не изменить, нет, такое невозможно, она это знает. А значит, остается лишь одно – избавить людей от доступа к технологии. Но как прервать этот цикл? Как сделать так, чтобы Отказ возымел смысл? Как научить людей ценить жизнь, а не науку?

8

Если для всего мира Отказ стал самым сложным испытанием, то у Данакта к этому еще и прибавлялось ненавистное бремя – ответы на самые главные вопросы. В первые же дни с ним связался Итан Майерс – человек, покинувший планету на глазах Данакта, кажущийся ему в тот момент героем. Он обратился к подростку чуть ли не в отчаянии, сразу же выложив всю правду о том, что случилось, почему и как предотвратить повторение. Итан умудрялся совмещать в себе дерзость и строгость, то добавляя неуместный юмор, то идеально ощущая момент сочувствия и поддержки. Данакт и заметить не успел, как не просто нашел общий язык с годившимся ему в отцы человеком, а еще и обрел в его лице друга. К тому же, что порадовало отдельно, Итан оставался изобретателем и талантливым программистом. Но только Данакт общался с ним не голосовыми связками, а мыслями, преобразуя их в виртуальную копию голоса или текста: ведь сам подросток был оснащен совершенными имплантациями, делавшими его единственным известным гибридом робота и человека, что для гения робототехники Итана создавало особый интерес. Отсюда и молчание юноши почти большую часть времени, пока Сепия и Номад с трудом переживали нечеловеческий инцидент. К сожалению, некогда желавший начать самую примитивную и мирную жизнь обычного подростка, Данакт вынужден был оставить наивные и заслуженные мечты, даже отстраниться от друга и той, которую полюбил. А все потому, что Данакт был не простым человеком: в некотором смысле участь его была навеяна стечением обстоятельств.

Просыпаться было не трудно, хотя зрение, слух и нюх довольно нагло выдали ему комплексность своих возможностей, но вот мышечное состояние тела расстроило больше всего, отчего Данакту пришлось заставить искусственное сердце работать побыстрее. Все болело, координация чуть страдала, а времени объяснять не было, ибо счет шел на минуты. Игнорируя указания удивленных врачей, он в паническом отчаянии требовал найти Агату, а когда смог выбраться из медблока в основной корпус, то сразу же столкнулся с недружественной охраной. Но, благодаря скорому появлению Агаты, покалечить их железной рукой не получилось, чему он сам, как не сторонник агрессивных методов, был крайне рад. Поддерживая его руками, Агата сразу же скомандовала найти Сепию – и только захотела узнать о его состоянии, как тот, собрав мысли воедино, заявил следующее:

– Прости меня. – В его юных глазах она читала страх. – Из-за того, что я здесь, вы все в опасности. Я работал… нет, лучше ты ничего не будешь знать.

– Если тебе кто-то угрожает, то мы разберемся. – Агату не удивляли угрозы или посягательство на ее работу, отстаивать свои интересы получается у нее с завидным успехом. – Не паникуй, расскажи.

– Я не могу! – Паника Данакта не на шутку настораживала. – Поверь, пожалуйста! Мне нужно как можно быстрее и как можно дальше уйти отсюда.

Не успела Агата среагировать, как Сепия подбежала и сразу же обняла Данакта.

– Я очень рада, что с тобой все в порядке, правда, хоть что-то хорошее! Мы сейчас едем за Номадом, твоя помощь очень пригодится.

– Сепия. – Разрываясь между срочностью покинуть это место и желанием донести до нее страшную правду, Данакт пытался подобрать слова, но не смог, решив сказать прямо, ощущая жгучую горечь из-за всей этой неожиданной ситуации. – Номад умер. Ты видела это, когда мы пробирались на крышу крематория. Он погиб, спасая нас с тобой. Вспомни, пожалуйста. Он герой, твой брат – герой, без которого мы бы не выжили.

Видя утопающую в ранее блокируемых воспоминаниях Сепию, Данакт искренне, честно и от всего сердца хотел обнять ее и сделать все ради сглаживания углов принятия столь страшной правды, но не мог. Итан перестал отвечать, а значит, времени оставалось совсем мало: скоро за ним придут, но главное, чтобы Ксения и Эхо прервали работу фабрики, местоположение которой он успел им передать в последний момент перед тем, как сеть была заблокирована. Глядя на удивленную Агату и столкнувшуюся с болезненными воспоминаниями Сепию, Данакт старался запомнить их лица, ибо отчетливо понимал ускользающий шанс спастись.