Остатки (СИ)

- Я же скоро стану королем и решил пораньше разведать обстановку. Именно поэтому недавно я поехал к Мишелю и выяснил подробности.

- И как же Мишель? Как он справляется?

- Из него вышел отличный король. Он мой лучший друг, поэтому плохого я о нем ничего сказать не могу. Но эти новости… Они не самые приятные.

- Да.

- Я не понимаю, зачем Совету знать подробно даты?

- Еще никто не понял. Все в замешательстве и против такого для своих детей.

- Мишель провел шесть часов непрерывной беседы с Советом. Но так толком ничего сделать не смог.

- Неприятно общаться один на один с Советом, – сморщился Эмануэль.

- Да. Вы, мне кажется, чаще всех не соглашались с Советом и до последнего боролись. И раньше и теперь.

- Когда решили назначить дату?

- Дата первой ночи… это так смешно…

- Я думаю, что лучше всего назначить ее тогда, когда у тебя будет поменьше хлопот. После этого вы получите вашу территорию, и Джей переедет к тебе.

- Он будет против.

- Да уж. Он терпеть не может огласки, а тут на весь мир заявить, мол, смотрите, у меня ночь с Сэмом была.

- Мне даже жаль его. Я поговорю с ним по этому поводу.

- Будь так добр. Он прислушается к тебе.

- Так, значит, через месяц с лишним?

- Так будет лучше…

- Спасибо вам.

====== Фейерверки ======

- И куда мы пришли? – спросил я, оглядывая небольшое здание. Оно напоминало заброшенный дом наподобие тех, где мы ошивались, когда Нико был полуживым.

Забитые досками окна, несправедливо лишенные стеклами, через щели которых пробивались солнечные лучи, согревая взбухшие от влаги и начинавшие превращаться в труху деревяшки с проржавевшими гвоздями, оставшимися в тени и втихомолку протекшими ржавыми каплями. Двери отсутствовали. Кто-то особо нервный или психически неуравновешенный выбил их, судя по помятым и покоцаным петлям. От небольших дуновений ветра и шагов жалостливо ныли старостью и ветхостью доски, из которых практически и состояло все строение. Деревянные половицы кое-где гордо заменяли черные дыры.

Так выглядело здание, где мы оказались.

- Прости за подобный беспорядок и отсутствие ремонта. Убираться не особо тянет, так как видишь, домик развалиться от силы через пару часов. Здесь мы временно остановились, – пояснил Кукольник, заметив мой оценивающий и сомневающийся в своей сохранности под крышей дома взгляд. – Мы не можем привести тебя прямиком на нашу базу. Такие уж правила, которые придумали старики-параноики, – с улыбкой на грани смеха сказал он.

- Угу, – подал я знак того, что слушал.

Позади меня уже стояли не те одичавшие и одновременно ручные кошки, а обыкновенные парни. Все в черных латексных одеждах, примерно как и мы. Это наводило на странные мысли. Сквозь полутемноту сверкали золотом кошачьи глаза. Они стояли позади меня, снова готовые броситься со спины при первом мановении палочки в виде разваливающейся доски или просто руки, утонувшей в собственном широком рукаве.

- Я скоро вернусь, а вы посидите здесь. Не шалите и уж подружитесь, мои котятки, – сказал Кукольник и ласково посмеялся, спрятав рот прикрытым рукавом. Затем куда-то вышел.

Мне стало не по себе от всех этих девяти пар вперивших в меня злобные взгляды глаз.

Стараясь не смотреть на них я сел на, к моему великому удивлению, новый диван. Установилось напряженное голодное молчание, которым руководили эти грациозные хищники, скучающие без запаха крови, разорванных мышц и оторванных конечностей.

Тот, лапу или руку которого я зацепил оказался молодой парень, возраста примерно с Нико. Мягкие черты милого лица были надежно запрятаны под маской хладнокровности и полного безразличия. Раненый мальчик был практически самым молодым из всех имеющихся. Его личный надзиратель и собственная «крыша» являлся парень чуть постарше. Это явно был тот, кто больше всех впал в глухую и тупую ярость за то, что я зацепил того немножко. Эта пара тут же отсеялась от остальной массы. Мальчик подошел к окну и стал смотреть сквозь щели забитого окна, холодным взглядом разрезая палящее пекло солнца, сложив руки на груди крестом и нервно постукивая пальцем по локтю. Из раны сочилась кровь и редкими каплями падала на половицу. «Крыша» тут же оказался возле мальчика с аптечкой. Положив ее на расцарапанный и облезлый подоконник, он аккуратно взял раненную руку мальчика, который нисколько не сопротивлялся и вообще в упор его по ходу не видел. Да и кажется, воспринимал все это, как должное.

Задрав облегающий рукав, парень поднес кровоточащую руку к губам и стал мягко зализывать рану. Раненый, такое ощущение, будто только что заметив его присутствие и, посмотрев на свою рану, показал зубы. Зашипел, или мне показалось? Обнажились небольшие острые клычки. Но парень не обращал на это внимание и вскоре перевязал руку бинтом. Не отпуская ослабевшую конечность, он нагнулся и, проведя свободной ладонью по лицу мальчика, легко коснулся губами его щеки, потом чуть прикусил ее, снова чмокнул. Мальчик, прищурив глаза и немного изогнув губы в довольном подобии улыбки, принял нежность и успокоился, перестав скалиться.