Остатки

После ужина мисс Адаме вышла в кухню и о чем-то разговаривала с поваром; я прилег опять на диван, а Этьен, придвинув свой стул ближе к Россу, сказал:

– Я вижу, что я должен быть с вами откровенен. Во-первых, потому, что мы сверстники, – он шутя хлопнул его по плечу, – во-вторых, потому, что вы так серьезно смотрите на эти вещи. Я француз… Я люблю женщин! – Он откинул назад свои волосы и послал воздушный поцелуй по направлению к кухне. – Я думаю, это национальная черта моего народа… Все французы любят женщин… Я с ума сходил от скуки, я был в отчаянии… И вдруг на нашем горизонте появляется очаровательная женщина… Конечно, я влюбился в нее с первого взгляда… Я сделался опять веселым, счастливым, довольным… Женщины доставляют развлечение… как музыка, как вино!.. Они повышают настроение!.. Флиртовать с женщиной – это самое приятное препровождение времени!..

Росс с нетерпением слушал его; наконец он не выдержал и, сильно ударив кулаком по столу, крикнул:

– Замолчите наконец, гнусная вы тварь! Я запрещаю вам приставать к мисс Адаме в моем доме! – Он схватил ящик с сигарами и стал ударять им по столу. Шум привлек внимание мисс Адаме. Незаметно она пробралась из кухни в комнату. – Я решил, что эта девушка будет моей женой, и, как только она даст мне свое слово, вы можете убираться ко всем чертям! – И он решительно ударил по столу ящиком, как бы желая поставить точку.

– Ах! Таким способом не завоюешь сердца женщины! – возразил Этьен без всякого смущения. – С женщиной нужно поступать иначе. С ней нужно пофлиртовать, а потом поцеловать… и тогда она станет вашей…

Внезапно послышался звук сильной оплеухи, и Этьен упал на пол без чувств. Сначала я думал, что рука, ударившая Этьена по его жаждущим поцелуя губам, принадлежала Россу, но когда я повернулся на своем диване, то заметил, что этот удар нанес ему повар. Он молча стоял перед Россом и спускал свои засученные рукава. В это время в столовую вошла мисс Адаме, привлеченная шумом.

– Соберитесь в дорогу, мисс Адаме! – сказал решительным голосом повар. – Мы уедем немедленно отсюда, если этот молодец, – он указал рукой на меня, – одолжит мне свою лошадь.

– Сделайте одолжение, возьмите! – великодушно ответил я.

– Что ты собираешься делать, Джордж? – спросил удивленно Росс.

– Я пораскинул мозгами и увидел, что если тут вовремя не принять меры, то дело у вас дойдет до убийства! – Он замолчал на несколько секунд и поднял свой толстый указательный палец, чтобы помешать заговорить кому-нибудь из нас. – Я знаю вас, мистер Куртис, и знаю, что вы думаете о женщинах. Если бы мисс Адаме случайно не оказалась здесь, то вы и не подумали бы ни о какой женщине. Да и когда метель пройдет и вы опять выедете в степь, то вся эта чепуха вылетит у вас из головы, и вы не вспомните о женщинах до второго пришествия. Так почему же переворачивать все вверх дном из-за того только, что вам пришлось четыре дня просидеть дома? Вот почему я принял такое решение.

– А кто же нам будет стряпать? – спросил растерянно Росс. – Я же не один…

– Я же отлучусь ненадолго… Я только провожу мисс Адаме до Гикевиля, а затем вернусь.

– Разве вы не боитесь ехать в такую метель? – спросил я, вставая с дивана, и подошел к окну.

– Этот черт ничего не боится, – пробормотал Росс.

Между тем повар вывел оседланную лошадь и осторожно посадил девушку в седло, медленно надел перчатки и, положив ногу в стремя, сам вскочил на лошадь.

Девушка крепко ухватилась за коренастую фигуру повара, и они поехали верхом под крутящиеся вихри снега…

* * *

Из моего пребывания на ранчо Гнедая лошадь я вынес две вещи, нет, три. Во-первых, сломанную ключицу, которая часто давала себя чувствовать; во-вторых, воспоминание об ужасной еде, которую мы сами себе готовили в отсутствие повара, и, в третьих, небольшую записку, полученную нами в конце недели:

«Посылаю вам с посланным лошадь. Я не могу вернуться к вам, так как женился на мисс Адаме и основал свое хозяйство.

Джордж Сно».

Ценитель и пьеска (Перевод Норы Галь)

Гуляя по Бродвею в июле месяце, натолкнуться на сюжет для рассказа можно, как правило, только если день выдался прохладный. А вот мне на днях в самую жару и духоту сюжет подвернулся, да такой, что он, кажется, решает одну из серьезных задач искусства.