Остаток ночи в её бокале

– Слыхали новость? – заговорила она сходу. – У охранника Газпрома в Москве спёрли золотой унитаз, а у уборщицы – ювелирные украшения на полтора лимона! Домушники унесли браслеты, кольца и колье! Вот ведь наглые ворюги! Смотрела сегодня, «Москва 24», показали.

Рита с подругой вошли в стеклянное кафе, народу было мало. Они водрузились на своё любимое место возле прозрачной стены. К ним тут же подскочила Эльвира со словами:

– Привет! Как вы? Холодно сегодня, люди мало заходят. Вам как всегда?

– Да, Эльвирушка. Капучино, ну и, лучше, пожалуй, осетинский пирог, – сказала Чароита.

– А как там Сашка? – поинтересовалась Рита. – Что-нибудь известно?

– Да, я всегда, как деньги отправляю, звоню ему. Он продал квартиру в Улан-Удэ, и переехал в Новосибирск.

– С чего бы это?

– А его подруга, Лариса, у неё там квартира по-наследству досталась. И он тогда – за ней. Внёс деньги, дом пока строится, а он снимает.

– А почему у Ларисы не живёт?

– Она не хочет. Александр скоро сюда приедет квартиру продавать. Я его отговариваю, зачем московское жильё продавать, не надо. А он говорит: Лариса хочет открыть в Новосибирске свой салон красоты, надо купить помещение, оборудование, нанять работниц. Деньги нужны.

– Совсем спятил, – вздохнула Рита.

Эльвира принесла горячий кофе в оранжевых керамических чашечках, две порции осетинского пирога, который она порезала ломтями. Звучала нежная романтическая музыка. Было светло, тепло, уютно. Подруги сняли шубки и повесили на вешалку рядом, за спиной.

– Вовремя мы пришли, смотри, снег повалил, – сказала Рита.

– Снегопад.

За прозрачной стеной стало совсем бело, словно кафушку облили сметаной. Осетинский пирог был горячий, кофе обжигал губы. Посреди кафе был длинный овальный стол, а вокруг – высокие крутящиеся табуреты, как в баре. Везде сверкали яркой глянцевой зеленью искусственные растения. Такой лёгкий летний оттенок, весёлая нотка. Словно перенеслись из унылой зимы прямо в лето.

– Вот потому я и люблю это кафе, – сказала Чароита.

– Да, конечно, – поддакнула Рита. – Приятный антураж.

Тут раздался звук посторонний, диссонанс мягкой музыке. Чароита достала мобильник. Недовольная гримаска на миг возникла на её лице.

– Ничего не слышу, я в кафе, – сказала она, и убрала трубку в сумку.

– Кто это? – спросила Рита.

– Да, вот. Так сказать, подруга детства. Как выпьет бутылку водки, такая счастливая становится, и названивает мне, делится счастьем.

– А давно дружите?

– С пяти лет. В одном подъезде жили, все время дрались. А она теперь рассказывает, что мы с ней были не разлей вода. Мама у неё была из Пскова, красавица писаная, высокая, статная, льняные волосы, ярко синие глаза. Но вредная, жадная, хитрющая. А отец – большой учёный, талантливый, добрейший души человек, щедрый, умный. Еврей. И эта вот подружка моя, она в мать пошла, в её родню. Красивая была до невозможности, девочка-картинка. У неё и прозвище было такое – Картинка. Да-а, картина маслом. Тупая и хитрая, как и мать. Жили они богато, мать не работала, всё за счёт отца. У них прислуга была. Картинка училась так, ничего не понимала, но мать договаривалась с учителями, с директрисой, подарочки всякие, и девчонка закончила школу с отличием при полном отсутствии знаний. В институт её устроили – вылетела, не потянула. Потом, по блату, пристроили её в историко-архивный, а затем и на работу в Архив, где она бумажки перекладывала. Но выпивоха была, гуляка, муж бедный – любил её страшно – мучился, потом умер. И сын умер молодым. Теперь внук ей помогает, денег подкидывает, она же свою квартиру-трёшку ему завещала. А кому ещё? Больше некому.

– Как можно так жить? Она хоть понимает?

– Нет, она счастлива. У неё бойфренд есть, бурная личная жизнь. Водка и секс. И здорова, как бык, ни разу к врачам не обращалась.

– А внук пьёт?

– Ни капли в рот не берёт. Умный парень, в фирме работает, труженик. Дедовы гены.

Рита доела пирог, он был солоноват, и медленно потягивала ароматный кофе. Ей было уютно и радостно. А за стеклянной стеной завывала метель.

– И как эта Картинка? Всё такая же картинная, синеглазая блондинка?

– Ну, не совсем. Глаза выцвели донельзя, стали белые, страшные. А так – крепкая, хоть и не ходит никуда, лишь за водкой да закуской в магазин. Водку берёт самую дорогую. Говорит – сосуды чистит. Ну, ещё по гостям шастает. Тусуется. Там ведь можно выпить и развлечься. Приятелей у неё полно. А летом на даче весь день в доме сидит, или – в саду в гамаке. Никуда не ходит. Пьёт и трахается с другом. И здоровущая. Вот что значит гены. Некоторым водка на пользу. Сто лет живут, пьют, и не болеют. Я знаю много таких примеров.

– Да-а, какая разная жизнь. А иные как начнут пить, и сразу – в могилу, – поддакнула Рита.

– Не всем на пользу. Некоторых это убивает.

– А кто её бойфренд? Молодой?

– Старше неё, бывший разведчик. Крепкий мужик, обаятельный, умный, восемь языков знает. Шпарит наизусть Шекспира на английском языке, и Гёте на немецком. Играет на гитаре и поёт потрясающе. У него такой сексуальный голос!

Во дают старики! – подумала Рита.