Остаток ночи в её бокале

Постепенно она приходила в себя. Она уже знала, что находится в экспериментальной палате, что на ней испытывает последние медицинские разработки. Она слышала разговоры врачей, которые периодически собирались на консилиум возле её койки. То, что она теперь инвалид, почему-то не ужасало её. К тому же, поняла она, внешне это будет почти не заметно.

Вскоре к ней стали пускать посетителей. Эмма очень обрадовалась, когда в палату вошла, сутулясь, в белом халате, накинутом на узкие плечики, её соседка Наталья Семёновна – та, которая подарила ей зонтовницу, у которой Эмма оставляла запасные ключи от своей квартиры, которую часто угощала.

– Эммочка, миленькая, я давно пыталась к тебе попасть, сразу же как узнала о несчастье, но не пускали! – запричитала она, разворачивая пакет с пирожками. Её узенькое, моложавое не по летам, личико жалостливо кривилось. – Я вот тебе напекла тут всего, – она развернула второй пакет с плюшками. – Ты так долго болеешь, полтора месяца уже, а я за твою квартиру платила, пришлось её сдать в аренду. Хороших жильцов пустила, аккуратных, узбекскую семью, такие милые, молоденькие, и уже четверо детишек, славные детки. Хорошая семья, славная, меня на плов приглашают. Прости, если что не так, миленькая, но я немножко денежек себе на лекарство потратила.

Лицо соседки скрючилось особо жалостливо.

– Очень хорошо, Наталья Семёновна, – слабо отозвалась Эмма. – Всё правильно, спасибо. Покупайте себе лекарства, и всё что нужно, покупайте.

– Ой, спасибо, деточка! – соседка повеселела, и принялась рассказывать последние новости.

После её ухода Эмма почувствовала сильную усталость. Ей ничего не хотелось знать. Было полное равнодушие и апатия.

Через неделю её навестили две женщины в чёрном, сверху были аккуратно надеты белые халаты. На посетительницах были чёрные платки. В руках – большие пакеты.

– Спаси Господи, Эмма! Мы за тебя молились.

Одна, с высоким переливчатым голосом, молоденькая – Вера, та ведь, соседка по прежней палате, а вторая, с низким тембром, лет пятидесяти – Надежда, да это же те самые, что разбились на паломническом автобусе! – догадалась Эмма.

– Вы кто такие, в чёрном? – вяло произнесла она.

– Мы послушницы из монастыря, – ответила Вера.

Послушницы принялись вытаскивать их пакетов коробки с соками, фрукты, бутерброды, печенье, шоколад, конфеты. Места на тумбочке не хватило.

Приходили они и в другие дни. Рассказывали о монастыре, о святых, всякие интересные притчи. Для Эммы это было необычно и ново. Она постепенно набиралась сил, восстанавливалась. И с нетерпеньем ждала прихода своих новых приятельниц – Веры и Надежды. Иногда её навещала соседка Наталья Семёновна с выпечкой и пловом в контейнере.

В палате Эмма пролежала ещё полгода. Она уже начала вставать, выходить в коридор, прогуливаться в больничном дворе.

На её тумбочке появились Библия и молитвослов. Она стала заглядывать в эти книги, понемножку читать. Ей было не очень понятно всё это. Сложно как-то. Но постепенно что-то стало проясняться. Появилось много вопросов, новые мысли роились в голове.

Однажды к ней в палату вошли сразу три врача. Эмма равнодушно глянула на них. Какие-то они невыразительные, стандартные, – мелькнула мысль.

– Как сегодня наше самочувствие? – бодро спросил один из них, и сам же ответил: – Прекрасно, прекрасно. А вот это Альберт Николаевич, психолог, – он кивнул на другого. – Альберт Николаевич, побеседуйте с нашей больной, какая-то она грустная всё время.

Психолог придвинул к Эмминой кровати стул, опустился на него как-то очень уж осторожно, озабоченно глянул ей в глаза и мягко спросил:

– Как вы сегодня спали, дорогая?

Ого, я уже подорожала! – мысленно усмехнулась Эмма, и ответила:

– Нормально.

– А что вам снилось?

– Мадагаскарка, – неохотно сказала она.

– Это что же за дама такая, мадагаскарская? – спросил психолог.

– Это растение.

– Да? – оживился психолог. – Вам снится растение? Красивое, наверно? И что вам слышится в этом слове: мадагаскарка?

– Ад, гарь, кара. А растение отвратительное.

Эмма зевнула. Психолог замолчал и переглянулся с врачами. Взгляд его упал на тумбочку с книгами.

– Что вы читаете? – спросил он.

– Библию, – ответила она.

– Да? И что там?

– Вначале было Слово.

– А что такое «слово», как вы думаете? – не отставал психолог.

– Слово, это такая штука, которая может убить, уничтожить, ранить, а может исцелить, воскресить, создать. Мощная такая штука, – с нервозно, с агрессией заговорила Эмма. – Словом можно запрограммировать людей и сподвигнуть на государственный переворот.

Врачи снова переглянулись. Один из них сказал:

– Всё-всё-всё. Наша больная устала.

– А когда вы меня выпишите? Я уже здесь почти прописалась, – воскликнула Эмма.

– Ну, вам ещё полежать надо, полечиться, – сказал один из них.

– Назначу ей антидепрессанты, – тихо сказал коллегам психолог.