Остаться в живых

«Возвращение из ада». Именно так, абсолютно спонтанно, сформировалось название моего дневника. И что самое главное — именно в само название я изначально заложила очень мощный механизм. Именно ВОЗВРАЩЕНИЕ. Несмотря ни на что и несмотря на всю фатальность положения. В этом механизме программирования пространства кроется «ключ» выхода из многих, казалось бы безвыходных, ситуаций. Своеобразная перепрошивка кода. Находясь даже в аду, нужно себе просто вдолбить в голову, заложить вовнутрь, в подкорку мозга нужный вектор, правильные слова и нужный настрой, который бы Вас ежедневно, ежеминутно вытаскивал из той точки невозврата, куда Вы попали. Сначала на подсознательном уровне, а потом уже и на осознанном. Возвращение. Я очень хотела вернуться! На сцену, на подиум, в семью, в саму жизнь — полноценной, здоровой и активной. Для каждого человека может быть свой, индивидуальный код-ключ, который будет помогать ему в, казалось бы, безвыходной ситуации и указывать путь в конечную точку, которую мы себе сами определили. Злые, циничные языки в Сети совсем недолго, но очень яростно пытались шипеть: «Смотрите-ка, она подыхает, а ещё и главы какие-то царапает… Того и гляди, на целую книгу ещё нацарапает». И ведь НАЦАРАПАЛА!

…Меня повезли на УЗИ. Передвигаться самой было крайне сложно. Муж сделал фото. Из инвалидной коляски в камеру смотрело вымученное существо, с белым лицом, впавшими глазами, а рядом стояла постаревшая на 20 лет красивая женщина с глазами, полными безысходности и боли, — это была моя мама. Но девушка в коляске смотрела открыто, без злобы, без обиды, её взгляд был распахнут, хоть и читалась физическая усталость и боль размером во Вселенную, но взгляд говорил: «Ещё посмотрим, кто кого». Я отправляла в мир свои посильные весточки…

Ребята журналисты, Наташа и Миша, которые накануне всех этих страшных событий брали у меня интервью на конкурсе красоты, где я была в жюри, — вдруг превратились для меня из просто «знакомых» в мою железную стену и опору. Это было парадоксально. Те, от кого я так ждала помощи, делали вид, что ничего не происходит. А те, кто, казалось бы, был мне абсолютно чужим, максимально подключились к моей беде и не давали мне умереть. Они прислали мне на телефон видеоролик, который сами смонтировали и запустили в Интернет. Там были отрывки моих песен, биографические данные творческого пути и много хороших слов в мой адрес. И эта фраза: «#ЛамаСафоноваЖиви! МЫ С ТОБОЙ!» И будто тысячи электростанций моментально подключились ко мне и придали мне сил. Я смотрела, и у меня катились слёзы счастья, что где-то там, за адскими стенами больницы, кто-то верит, что я вернусь, что-то предпринимает, выкладывает в Сеть информацию и отчаянно бьёт в колокола. Они со мной стояли в этой битве плечом к плечу.

Ко мне в палату зашёл хирург. Гистологию[1] он попросил лаборантов сделать очень срочно, и она была готова максимально быстро. Его взгляд был очень тревожным, он смотрел на меня с ощутимым внутренним переживанием. Я видела, что он мою ситуацию пропускал через себя. Расстояние от двери палаты до моей кровати он шёл как в замедленном кино, медленно поднимая на меня свои наполненные болью глаза: «Всё намного хуже, чем я думал. У Тебя обширный рак». — «Что значит обширный?..» — «Он — везде. Метастазы в лимфоузлах. Сколько смог убрать — я вырезал всё, до чего смог дотянуться. Это временный эффект. Нужно спешить. Как встанешь на ноги и окрепнешь — нужно срочно начинать агрессивную химиотерапию и лучевую. У Тебя на “прийти в себя” две недели. Я приглашу к Тебе химиотерапевта, она подберёт курсы. Будет тяжело. Держись. Надо сражаться». Я смотрела на него не мигая… Мне всё казалось, что это происходит не со мной. «А без химии нельзя?» — наивно, по-детски спросила я. «Нет. Тогда всё закончится очень быстро. Да, кстати, морально готовься — волосы Твои выпадут. От химии. Полностью. Под ноль. Когда курсы химии и лучевой будут позади — вырастут снова. Торопись». Когда дверь палаты закрылась, на меня нахлынуло чувство, что я попала в нескончаемый фильм ужасов и никак не могу проснуться. Хотелось открыть глаза в другой реальности и чтобы всё это оказалось страшным сном. Но чувство безысходной давящей бетонной плиты давало мне чёткое осознание, что это не сон. И из этого ада надо было как-то выбираться.

Глава 2. Между двух огней

17.01.2017