Остаться в живых

И вот состоялась долгожданная съёмка эфира на главном канале, куда я поехала с большими надеждами и огромным трудом, превозмогая боль, обколовшись обезболивающими, за помощью. Как я смогла приехать на эфир после больницы?.. Когда Ты хочешь остаться живой, когда до смерти 5 шагов, Ты сделаешь практически всё невозможное через «не могу», чтобы Тебя услышали люди.

Цена всему этому бедламу, который творился на эфире, — МОЯ ЖИЗНЬ. СОБРАВ ВСЮ ВОЛЮ И ОСТАВШИЕСЯ СИЛЫ, Я ИСКАЛА ПОМОЩИ, я искала ВЫХОД И ПОДДЕРЖКУ… Я СТАРАЛАСЬ ОСТАТЬСЯ ЖИВОЙ. Это был единственный способ противостоять. Первый раз в жизни я в студию не зашла своими ногами (как это было всегда), а заехала на инвалидной коляске… В этих софитах и интерьере мне всё было знакомо! Я не раз была на этих программах приглашённым звёздным экспертом. Но знала ли я, что когда-нибудь я заеду в эту студию вот так… практически беспомощной… Сердце моё колотилось от дикого волнения. Даже в самом страшном сне я не могла предположить такой ситуации… Я попросила мужа и ведущего пересадить меня на диван — так мне было более комфортно. Я не хотела сниматься в коляске. Я так надеялась на конструктивную помощь, на то, что, обсудив проблему, кто-нибудь сможет помочь найти специалистов с инновационными методами. Ведь у меня так мало времени… Но когда началась съёмка, я увидела, что программа построена, как клоунада. Меня поразил сценарий. Он был выстроен не «в помощь онкобольному человеку», а для «остроты рейтингов». Но задуманная ими схема сразу начала сыпаться. Потому что моя беда была слишком очевидна… Многое там было просто неуместно. Я была представлена не как состоявшаяся личность, композитор, продюсер, человек с большим количеством международных проектов, благотворительной деятельностью, десятками наград, многолетним опытом, а якобы просто как «певица, у которой был роман с голливудским актёром и у которой вдруг карьера пошла в гору». Я была в шоке. Обезличивание человека — наверное, уже норма на федеральном ТВ? Бог им судья. Ещё для всей этой «каши», для экшена и рейтинга им нужен был какой-нибудь козёл отпущения, который бы выглядел полным дебилом. Искать его не пришлось — в окружении кучи охранников в студию явился Мразолёв. Лично. На что он рассчитывал — непонятно. Но весь его вид говорил, что явился «бог». Чтобы попасть на эту запись, он, видимо, снова занес немало денег кому-то из редакторов. И ему дали зелёный свет. Да, цинизма на это хватило только у него. Картина напоминала королевство кривых зеркал. Всё было настолько сюрреалистично, что со стороны казалось, будто добрую половину студии только что временно выписали из психушки. Он зашёл в студию, семеня своими кривыми ножками, и, как шакал из мультика про Маугли, начал выкрикивать фразы, что якобы у меня нет рака, что якобы всё это «пиар», матерился и топал ногами, оскорблял, брызгал слюной и требовал «публично покаяться». Мою маму в это время заперли в гримёрке. Всего этого она не слышала. И выпустили её оттуда в определённый момент. Кто-то из редакторов ей скомандовал: «Вы как выйдете в студию, сразу набросьтесь на Мразолёва — он только что оскорбил Вашу дочь!» Но моя мама вышла и прошла мимо него с высоко поднятой головой, даже не удостоив его взглядом. Наша семья имеет совершенно другое воспитание и другое представление о чести и достоинстве. Опускаться до дешёвых выпадов мы не стали. Я тоже держалась абсолютно спокойно, сидела с высоко поднятой головой. В моих мыслях было только одно: «Боже, не ведают, что творят… Я прошла через ТАКОЙ АД — так что всё происходящее уже не имеет никакого значения… Не ведают…» Нервы мои были как титановые канаты. Натянуты и неподвижны. «Вы посмотрите на неё! Разве может так хорошо выглядеть человек на последних стадиях болезни?! У неё ещё и волосы даже не выпали!» — неслось из Мразолёва. И когда прозвучало коронное: «Она ещё и после операции в палате себя снимала! Вы посмотрите! Это нормально?» — тут всё стало очевидно. Как я и предполагала — это была прямая подстава. Ведь сам канал просил для программы хоть пару кадров из больницы для эксклюзива — и муж сделал снимки специально для них, по их просьбе. И сейчас — меня обвиняли именно в этом. Я не удивилась, я предполагала, что так будет, но пошла на это, так как для эфира должна была выполнить условия канала. Но внутренне было тяжело и горько, когда один отдельно взятый подонок из чувства мести настраивает против Тебя колоссальное количество людей. А Ты в это время остро нуждаешься в помощи и каждая Твоя минута жизни на счету. Тем временем я в своей руке, как финальную «гранату», сжимала листы, которые должны были поставить жирную точку во всём этом мракобесном спектакле. Я БЛАГОДАРНА РЕДАКТОРАМ, что канал специально не предупредил великого нелюдя России, что я приехала на программу не только с «выпотрошенным животом», но и, естественно, со всеми официальными медицинскими документами (результаты гистологии, официальный диагноз, протокол операции и т. д.). Развязка была близка. И тут из-за кулис вышла девушка Стася, тоже болеющая раком. Она заступилась за меня: «Люди, я слушаю весь этот ужас и прихожу в состояние шока! Такое впечатление, что тут явился сам Господь Бог, который имеет право судить. Вы знаете, если человек держится, следит за собой и даже в такой чудовищной ситуации не позволяет себе распускаться и не выглядит как в предсмертном состоянии — это ещё не значит, что ему не тяжело, что внутри него не идёт смертельная битва…» Я поблагодарила её. И молча протянула свои бумаги медицинским экспертам в студии. ЭТО БЫЛ ШАХ И МАТ! Мразолёв на это не рассчитывал. Ознакомившись с документами, эксперты в один голос констатировали, что, к сожалению, диагноз настолько грозен, что комментировать что-либо тут совершенно бессмысленно: «Девочка действительно на последних стадиях рака… Мы очень сочувствуем ей». Моральный урод в этой ситуации смотрелся так, как того заслужил. Позор оплёванного «праведника» не заставил себя ждать — ему пришлось покинуть зал под свист публики и, слава богу, во второй части программы и в самом финале этой глупой сбежавшей рожи уже никто не видел. А я смотрела на всё происходящее и ужасалась тому, на что люди тратят своё драгоценное время… Мне было физически очень больно — лимфа вытекала очень активно, мой живот был завёрнут в специальные пелёнки, я ждала, когда закончится весь этот балаган. Мир сошел с ума. У меня горе, беда, я ежедневно борюсь за ЖИЗНЬ. При чём тут это клоунское шоу? Мне необходима помощь, а не шоу. Моих друзей, тех, кто реально пытался помочь мне, — в студию не допустили, хотя я давала списки людей, которых хотела пригласить, кто действительно имеет хоть какое-то отношение к моей жизни. Слава богу, что в студии всё-таки оказалась пара-тройка вменяемых людей. Как только закончилась запись программы, в студию буквально влетела Ирина Чечёткина. Её тоже продержали в гримёрке и не дали даже слова сказать. Она, на несчастье редакторов, была представителем власти. «Как вы могли так поступить с тяжело больным человеком?! Да я вас по судам затаскаю за нарушение прав человека! Вы понимаете, что во время публичных издевательств Мразолёва она здесь в студии просто могла умереть?! Вы в своём уме?! Так издеваться над онкобольной!» — кричала она. К нам ринулся народ, который тоже начал открыто возмущаться всем произошедшим. Выбежали редакторы, которые старались «потушить» ситуацию и увести народ. «Я никуда не уйду, пока не будут принесены извинения этой девочке! Она приехала за помощью, за последней надеждой! А вы устроили балаган! Да вас под суд надо!» — Ирина была неумолима. Меня снова пересадили с дивана на инвалидную коляску, и никто не собирался расходиться. Всех возмутил поступок Мразолёва и то, что редакторы допустили его в студию.

Громкий и феерический разнос Ирины за непонимание серьёзности ситуации и попытку публичного издевательства сыграл свою роль. Выход программы был под вопросом, мы написали письменную претензию руководству канала и требование на запрет эфира. Пускать ситуацию на самотёк мы не собирались. Поднялась внутренняя шумиха, и руководство пыталось разобраться — кто допустил такое сценарное кощунство. Мразолёв пытался потом занести денег всё тем же редакторам, чтоб они как-то вырезали все острые моменты, которые открыто демонстрируют его полным подонком. Ведущего чуть не уволили. И, в общем, у всех участников этой «гениальной задумки» прибавилось седых волос. Муж повёз коляску со мной за кулисы, рядом шла моя мама. За нами семенила директор программы со сценарием в руках и несла какую-то чушь: «Вы поймите, это телевидение. Отзовите свою письменную претензию. Это же шоу! Мы не знали, что Мразолёв будет так оскорблять». Мы остановились. «Не знали?.. Шоу?.. — ответила я. — А теперь посмотрите мне в глаза. Посмотрите. Что Вы сейчас чувствуете? Что Вы будете чувствовать, если Ваши родители или дети приедут на канал за помощью, а их попытаются на всю страну подвергнуть такому стрессу?.. Вам показать, как выглядит моя боль вблизи?! После такого мне не стыдно раздеться. Это Вам должно быть стыдно, что Вы допустили такое!» — и я распахнула одежду. «Смотрите! Смотрите. И пусть Вам будет стыдно». С моего живота сползли пелёнки, и глазам директрисы открылись все мои раны и ещё не зажившие швы, они кровоточили, и из одной из незатянувшихся дырочек в животе текла лимфа. Она замолчала и побелела. Я запахнулась. «Не дай бог Вам узнать — что это такое. Будьте здоровы». И мы двинулись дальше. Директриса так и осталась стоять, выпучив глаза. А я была очень благодарна смелой и честной Ирине, что она так открыто, ничего не побоявшись, не дала меня в обиду. И защитила мою честь и репутацию. Благодаря её действиям я смогла свободно вздохнуть и уехала с эфира победителем.