Остаться в живых

Кто она такая?

Министр продолжала говорить о трагедии, осторожно подбирая слова. Она тоже стремилась пощадить ребенка. В ходе операции пострадали невинные люди. К сожалению, заявила министр, она не может раскрыть всех подробностей дела. Им придется поверить ей на слово: нельзя приготовить омлет, не разбив яйца. Услышав такое, Аллисон вздрогнула. Министр пояснила: мы живем в опасном, сложном мире, и для того, чтобы помочь нашей молодой демократии выжить, требуется гораздо больше усилий, чем могут себе представить уважаемые журналисты.

Невинные люди пострадали в ходе секретной операции. То была важная, хорошо спланированная операция, всецело обусловленная рамками закона 1994 года о национальной безопасности (закон 94–98 от 2 декабря 1994 года с внесенными поправками). Она проводилась в национальных интересах. Последние слова министр произнесла словно нехотя; она прекрасно помнила, как часто в прошлом эти слова употреблялись в ином значении, но журналистам придется поверить ей на слово. Национальные интересы.

Министр хотела, чтобы стало ясно одно: если бы все шло по плану, никто бы не пострадал. Более того, сотрудники спецслужб предпринимали грандиозные усилия именно для того, чтобы не пострадали невинные граждане. Но все пошло не так, как было задумано. Того, что случится, не предвидел никто. Операция, которая поначалу проходила гладко, застопорилась. В нее коварно втянули совершенно посторонних людей. Некая злая сила вовлекла в водоворот событий невинного гражданина, третью сторону, что закончилось трагедией. Если бы можно было повернуть стрелки часов назад и все изменить, она бы так и поступила, но все они прекрасно понимают, что это невозможно. Трагически погибла невинная женщина; скорее всего, она покончила с собой. Обстоятельства ее гибели выясняются. Впрочем, продолжала министр, трагедией является гибель даже одного человека. Она искренне скорбит по прерванной жизни. Но уважаемые представители прессы должны принять во внимание следующее. Во-первых, гибель женщины не имеет ничего общего с так называемым «оружейным скандалом»; в этом министр абсолютно уверена. Во-вторых, по поводу ее трагической кончины будет проведено полное и всестороннее расследование. В-третьих, если выяснится, что гибель наступила в результате халатности или упущения со стороны чиновника любого ранга, будет назначено дисциплинарное слушание в соответствии со статьей 15 закона о разведывательных службах от 1994 года (с поправками), и, наконец, в-четвертых, ее несовершеннолетнего ребенка окружат заботой после того, как будет проведен розыск его родственников. Если родных у него не окажется, государство выполнит свои обязательства, она, министр, обещает это лично, ради этого она готова пожертвовать своей репутацией и даже своим постом.

Министр оглядела всех присутствующих, и Аллисон поняла: министра беспокоит, устраивает ли их ее объяснение.

Что было бы, если бы Пакамиле не подвезли к редакции «Кейп таймс»? Аллисон заранее знала ответ. Дело бы замяли. Жена и ребенок? Какие жена и ребенок? Мы ничего не знаем о них. Однако министр говорила искренне, с достоинством.

— Госпожа министр, — обратился к ней редактор, пожилой цветной мужчина в очках, которого Аллисон очень уважала. — Позвольте сказать вам только одно: мы — не такие чудовища, какими нас изображают политики.

— Конечно, — кивнула министр.

— Мы вам очень сочувствуем, понимаем, как вам сейчас тяжело.

— Спасибо.

— Но у нас имеется одна небольшая проблема. Поскольку уже известно, что пропали без вести двое гражданских лиц, и подробности трагедии, хотя и в общих чертах, стали известны широкой публике, позвольте напомнить: вы собираетесь посвятить в дело двух сотрудников детского центра. В таком случае мы ничего не можем гарантировать.