Оставь для меня последний танец

— Из того, что доктор Бродрик мне рассказал, я узнала, что он занимался исследованиями вместе с доктором Спенсером. Вот почему Ник оставил здесь ранние записи. Как долго Бродрик сотрудничал с отцом Ника?

— Карли, мой муж, возможно, не придавал особого значения своей работе с доктором Спенсером. Но суть в том, что он живо интересовался этими исследованиями и считал его гением. Это одна из причин, по которым Ник оставил ему эти записи. Филипп намеревался продолжить некоторые исследования, но понял, что им пришлось бы посвятить слишком много времени, и то, что для доктора Спенсера было одержимостью, для него станет лишь увлечением. Не забывайте, что в то время Ник планировал заняться медицинским оборудованием, а не исследованиями, но потом, лет десять назад, начав изучать записи отца, понял, что напал на след чего-то, возможно, столь же важного, как средство от рака. Муж рассказывал мне, что доклинические испытания были многообещающими, как и поэтапные, в которых они работали со здоровыми пациентами. Но во время более поздних экспериментов дела вдруг скисли. Поэтому непонятно, зачем кому-то понадобилось красть записи доктора Спенсера.

Она покачала головой.

— Карли, я просто счастлива, что мой муж жив.

— Я тоже.

Мне не хотелось говорить этой очень милой женщине, что если Бродрик был жертвой умышленного наезда, то я чувствовала свою ответственность за это. Даже если связи тут не было, тот факт, что после разговора с ним я сразу поехала в офис в Плезантвиле и стала расспрашивать о мужчине с рыжеватыми волосами, а на следующий день Бродрик оказался в больнице, не кажется простым совпадением.

Пора было уходить. Я поблагодарила миссис Бродрик, позаботившись о том, чтобы у нее осталась моя визитка с номером сотового. Уходя, я знала: она не убеждена в том, что ее мужа нарочно преследовали, и это, пожалуй, не так уж плохо. Он пробудет в больнице еще по меньшей мере несколько недель, и наверняка там ему ничто не угрожает. К тому времени, как его выпишут, возможно, удастся получить ответы на некоторые вопросы.

Если на прошлой неделе настроение сотрудников «Джен-стоун» поражало унынием, то атмосферу сегодняшнего визита можно было назвать по-настоящему скорбной. Не подлежало сомнению, что служащая приемной только что плакала. Она сказала, что мистер Уоллингфорд просил меня задержаться на минуту, прежде чем говорить со служащими. Затем позвонила его секретарше, чтобы сообщить о моем приходе.

Когда она положила трубку, я сказала:

— Вижу, вы расстроены. Надеюсь, все удастся уладить.

— Утром получила уведомление об увольнении, — сказала она. — Сегодня к вечеру компания закрывается.

— Мне очень жаль.

Зазвонил телефон, и она сняла трубку. Думаю, это был репортер, потому что она сказала, что не вправе комментировать: на все звонки должен отвечать поверенный компании.

К тому времени, как она повесила трубку, к нам подошла секретарша Уоллингфорда. Я предпочла бы еще поговорить со служащей приемной, но это было невозможно. Вспомнилась фамилия секретарши.

— Вы миссис Райдер? — спросила я.

Она принадлежала к тому типу женщин, которых моя бабушка называла «простушка Джейн». Темно-синий костюм, коричневые чулки и туфли на низком каблуке вполне подходили к коротким каштановым волосам и полному отсутствию косметики. Улыбка была вежливой, но безучастной.

— Да, мисс Декарло.

Двери всех офисов, расположенных вдоль длинного коридора, были открыты, и, идя вслед за ней, я заглядывала в них. Все офисы были пустыми. Здание в целом тоже казалось пустым, и я подумала, что, если закричу, услышу эхо. Попыталась разговорить секретаршу.

— Очень жаль, что ваша компания закрывается. У вас есть какие-нибудь планы?

— Пока нет, — сказала она.

Я подумала, что Уоллингфорд попросил ее не разговаривать со мной, и это еще больше подогрело мой интерес.

— Вы давно работаете у мистера Уоллингфорда? — как можно более небрежно спросила я.

— Десять лет.

— В таком случае вы работали у него и тогда, когда он был владельцем мебельной фирмы?

— Да.

Дверь в его кабинет была закрыта. В поисках информации удалось закинуть еще одну удочку.

— Тогда вы должны знать его сыновей. Может быть, они были правы в том, что ему не следовало продавать семейный бизнес?

— Это не давало им права предъявлять ему иск, — с негодованием произнесла она и, постучав в дверь, открыла ее.

«Вот так новость, — подумала я. — Его преследовали по суду сыновья! Интересно, что их заставило это сделать?»