Оставайтесь на нашем канале

Жизнь в общем и целом шла своим чередом. Скучной назвать её было нельзя, всяческих приятных и неприятных событий в ней хватало. Но Лёшку никак не отпускало ощущение неполноты, что ли, такой жизни. Чего-то ему всё время недоставало, казалось — вот прямо сейчас это недостающее должно случиться. Но, как только оно случилось, он растерялся. Растерялся куда больше, чем обрадовался. Лёшка даже опешил, что это долгожданное нечто окажется таким… огромным… нет, тут больше подошли бы высокопарные слова. Жизнеопределяющее событие, например. Понятно, что вслух такие определения он произносить не стал, хотя с их сутью внутренне согласился. Догадался, что перемены в жизни ждут его значительные.

Обещанное Артёмом Николаевичем электронное послание пришло вечером. Режиссёр подробно написал, на что следует обратить особое внимание, но ещё раз напомнил, что изучить нужно каждое слово и каждую букву. Слов и букв было много. Почти пятьдесят страниц не самым крупным шрифтом.

Лёшка пробежал глазами начало, потом ещё раз и ещё. Потом запрыгал со страницы на страницу. Затем обратился к отцу. Тот тоже несколько раз прочёл самое начало и тоже стал прыгать через страницу, лишь изредка останавливаясь.

— Угу! Вот даже как? Занятно! — комментарии отца, произносимые довольно громко, привлекли внимание мамы. Она постояла за их спинами, скорее всего, поняла ещё меньше, чем они, и уж, конечно, не удержалась, чтобы не спросить:

— Это что за документ?

— Это — контракт! — хором ответили оба Кузнецовы.

— Теперь мне всё понятно! — кивнула мама. — Очень подробно объяснили.

— Читай, — предложил ей Кузнецов-старший и вновь открыл первую страницу. — Вслух, пожалуйста. А то мы, может, видим что-то не то.

— Контракт, — прочла мама слово, набранное заглавными буквами, — на исполнение главной роли в фильме «Корона для принцессы». А зачем вам это? Ой! Лёша! Там твоя фамилия!

— Значит, нам не померещилось! — с удовольствием констатировал папа. — Теперь можно и подробности изучить. Но лучше отложим это до утра.

— Зачем?

— Так утро же вечера мудренее.

— Ну, если ты так считаешь…

Короче говоря, семейство Кузнецовых дружно согласилось с предложением главы семьи лечь спать, а изучением контракта заняться на свежую голову. Благо, предстоял выходной день. Но сам же глава семьи всё испортил: он решил посмотреть что-то из того, что его особо заинтересовало, что-то переспросил у сына, в разговор вмешалась мама, началось обсуждение, которое заставило заглянуть ещё в один пункт контракта, и дискуссия затянулась далеко за полночь.

— Ой, Володя, а это что такое?

— «Условия бытового райдера»? Это, Ира, условия, которые должны быть созданы для твоего сына в период подготовки к съёмкам фильма и в ходе самих съёмок.

— Почему моего сына? Он и твой тоже.

— Моему такие условия вряд ли предложили бы.

— Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты всё шутишь.

— Хорошо, нашего сына.

— Я не про это. Я про райдер тебя спрашиваю. Это что, нужно выбрать сорт минеральной воды, которую ему станут подавать на съёмках?

— Нужно.

— И что они там предлагают?

— Ира, да какая разница?

— Если в официальном документе написано, значит, есть разница. Лёша, ты что выберешь?

— Я поставлю галочку напротив варианта «Любой сорт из вышеназванных».

— А вот здесь, про горячие напитки?

— Горячий шоколад.

— Лёш, а не боишься, что тебя забалуют? И минералка, и шоколад, и преподаватели, и учёба в интернате — тут мама наконец поняла, о чём идёт речь, и осеклась, — а где это ваше кино снимать будут?

— Тут написано, что некоторые места ещё не выбраны, но в основном в Москве.

— Долго?

— Полгода. Или немного больше.

Мама ничего не сказала, только стала очень грустной. А Лёшка с отцом продолжили обсуждение, но уже не так весело. Лёшка и сам до этой минуты не задумывался над тем, что в приятной в целом новости есть такой грустный момент, как долгая разлука.

Мама стояла за их спинами и некоторое время в разговор не вмешивалась.

— Я правильно прочитала вот эти цифры? — наконец спросила она. — Это Лёшкина зарплата?

— Гонорар, — поправил её отец.

— Что-то слишком уж много!

— Раздели на почти год работы, и много не покажется, — посоветовал Кузнецов-старший. — Но ты не туда смотришь. Вот сюда посмотри.

— Ну «ноль целых пять десятых процента от кассовых сборов и всех иных видов доходов»…

— Вот! Сейчас, сейчас… — отец что-то набрал в поисковике. — Вот оно. Помнишь, какой фильм мы смотрели в последний раз? Так вот этот самый фильм собрал почти пятьдесят миллионов долларов. Полпроцента от этой суммы будет двести пятьдесят тысяч. Не наших рублей.

— Ты так уверенно считаешь, будто знаешь, что у фильма будет такой же успех…

— Так там же мой сын будет сниматься. Причём в одной из главных ролей.

— Почему это твой сын? Володя, перестань меня сбивать с мысли.

— Ты знаешь, Тёмный, то есть Артём Зимин, если за что-то берётся, то делает на все сто. Я думаю, что он этот пунктик про проценты вставил без усилий, потому как мало кто верит в успех. А он верит.

Лёшка отправлялся спать, когда услышал мамины слова:

— Боюсь я этого, Володя. Ну как он там без нас будет? И денег этих боюсь.