Оставленные

Они находились всего в нескольких кварталах от школы, когда к ним неслышно подкатил «приус». Раньше с Джилл такого никогда не случалось; теперь же, с тех пор, как она сдружилась с Эйми, – постоянно. Стекло со стороны пассажирского сиденья опустилось, из салона в холодное ноябрьское утро вырвались пропитанные запахом марихуаны ритмы регги.

– Привет, дамы, – окликнул их Скотт Фрост. – Как дела?

– Да так, – ответила Эйми. Когда она разговаривала с парнями, у нее менялся тембр голоса. Джилл казалось, что он становился глубже, задорнее, так что даже самые ее банальные фразы звучали интригующе. – А у вас что новенького?

Адам Фрост, сидевший за рулем, перегнулся в их сторону. Теперь его лицо находилось лишь на несколько дюймов дальше, чем лицо брата и вместе у них получался эффект миниатюрного барельефа, как на горе Рашмор[16]. Близнецы Фрост считались красавчиками – два абсолютно одинаковых оболтуса с дредами, массивными подбородками, сонными глазами и стройными фигурами атлетов, которыми они могли бы стать, если б не укуривались все время. Джилл была уверена, что они уже год как окончили школу, но она частенько их видела в ее стенах, обычно в классе изобразительного искусства, хотя они вроде бы ничего не рисовали. Просто сидели, как пенсионеры, с насмешливым благодушием наблюдая за стараниями юных энтузиастов. Учительнице рисования, мисс Куми, их присутствие, похоже, доставляло удовольствие. Она болтала и смеялась с ними, пока ее ученики работали самостоятельно. Замужняя женщина лет пятидесяти, она страдала избыточным весом, но по школе все равно ходили слухи, что иногда в свободные от занятий часы она забавляется с братьями Фрост в подсобке.

– Садитесь, – пригласил девочек Адам. Его правая бровь украшал пирсинг – ряд колечек, по которым его, собственно, только и можно было отличить от Скотта. – Прокатимся.

– Нам надо в школу, – буркнула Джилл, обращаясь скорее к Эйми, чем к близнецам.

– Да бог с ней, – сказал Скотт. – Поехали потусуемся у нас дома, весело будет.

– Какие развлечения? – полюбопытствовала Эйми.

– Пинг-понг.

– И викодин[17], – добавил Адам.

– Заманчиво. – Эйми, улыбаясь, глянула на Джилл с надеждой во взгляде. – Что скажешь?

– Даже не знаю. – Джилл почувствовала, как ее лицо заливает краска смущения. – Я в последнее время и так много уроков пропустила.

– Я тоже, – сказала Эйми. – Еще один день ничего не изменит.

В ее словах был смысл. Джилл глянула на близнецов. Те кивали в унисон ритму песни «Солдат Буффало»[18], словно подбадривали ее, чтобы она, наконец, осмелилась.

– Даже не знаю, – повторила она.

Эйми театрально вздохнула, но Джилл будто к земле приросла. Она и сама не понимала, что ее удерживает. Контрольная по химии уже шла полным ходом. На остальных занятиях тоже ничего хорошего ее не ожидало.

– Дело твое. – Не сводя взгляда с Джилл, Эйми открыла дверцу машины и села на заднее сиденье. – Едешь?

– Все нормально, – сказала ей Джилл. – Поезжайте.

– Точно не поедешь? – спросил Скотт, когда Эйми захлопнула дверцу. Казалось, он искренне расстроен.

Джилл кивнула, и стекло окна со стороны Скотта с жужжанием поползло вверх, постепенно скрывая его красивое лицо. «Приус» еще пару секунд постоял на месте. Джилл тоже не двигалась, глядя на тонированное стекло, и ею вдруг овладело острое сожаление.

– Подождите! – крикнула она.

И чуть не оглохла от собственного почти отчаянного крика. Однако ее, по-видимому, не услышали: машина рванула вперед – как раз в тот момент, когда она хотела схватиться за ручку дверцы, – и бесшумно покатила по улице.

* * *

Марихуана еще не выветрилась из головы, когда Джилл добралась до школы, но весело ей не было и она не пребывала в эйфории, превращавшей почти каждое их утро с Эйми в какое-то идиотское приключение. То они воображали себя шпионками, то хохотали по поводу и без, даже над тем, что не было забавно, тогда они и вовсе заходились смехом. Сегодняшний приход ощущался как тягостное уныние, как необычно плохое настроение.

Согласно правилам, ей полагалось отметиться в канцелярии, но это было одно из правил, которого больше никто не придерживался, – пережиток того времени, когда был порядок и большинство соблюдало законы. Джилл успела проучиться в старшей школе пять недель, когда случилось Внезапное исчезновение, но она до сих пор живо помнила, как тогда было: учителя серьезные, требовательные; ученики сосредоточенные, целеустремленные, энергичные. Почти каждый занимался музыкой или спортом. Никто не курил в туалете; за поцелуй в коридоре запросто можно было схлопотать наказание. Люди ходили быстрее – по крайней мере, так ей помнилось, – и, казалось, всегда точно знали, куда идут.