Оставшиеся в СССР (сборник)

Почему-то вспомнился дед. Тоже служивший во флоте. До войны принял первый бой. Дед очень любил песни Утесова. Свою любовь привил и Михаилу. О чем Мишка стеснялся признаться друзьям. Засмеют!

У всех на уме только Бони М и Пугачева. Ну, кто покруче, у того Дип Перпл и Слейд.

Все, все позади. Как и последние два месяца, полные недосыпаний, недоеданий, и унижений. Нет к офицерам Мишка никаких претензий не имел, да и старшин можно было понять – молодого учить надо. Но вот от таких как он матросов, прослуживших больше года, житья не было. И самый зловредный, нет не то слово – скотина, это их бэчетревский «дед», который обещал до своего дембеля «дохляка» кончить.

– Ну это мы еще поглядим, – забывшись произнес Мишка.

– Чего-чего салага? – протянул «карась» Сергей.

– На море, – зло ответил Михаил.

– Вот и смотри, – в тон Сергею добавил Андрей. Что, рога отросли? – Быстро обломаем. Ясно?!

– Да, – нехотя ответил Михаил.

– Чего?

– Так точно товарищ матрос! Подошла волна, корабль нырнул носом. Больно ударившись подбородком о ствол, Мишка окончательно отошел от своих мыслей. С надеждой устремил взор в даль. В двух – трех кабельтовых, равномерно поднимаясь на волнах и опускаясь под воду, показывалась «подлодка». «Подлодка» – плавсредство, искусно сооруженное из старых бочек местными умельцами из дока. Ее-то эсминец «Напористый» сначала отбуксировал на пол мили, а потом расстрелял учебными торпедами. Повторяю боевую задачу, – сквозь шум ветра прорвался голос старпома: Команде искать торпеду. Кто обнаружит – 10 суток отпуска с сегодняшнего дня, по возвращению на базу! И взоры всех кто был на палубе с удесятеренным вниманием устремились вперед.

Смотреть Мишка! Смотреть! – как заклинание повторял Михаил. Целых десять дней отдыха от «деда»! И пять суток на дорогу! Мама, папа, брат. И конечно же Лариса! Ах, какие у нее глаза! И Мишка смотрел. Всматривался в стихию и размышлял:

Учебная торпеда не тонет. Головная часть должна быть слегка над водой. К тому же окрашена в ярко оранжевый цвет – чтоб легко обнаружить было. Правда сейчас видимость не ахти. Штормит. Но все же это не иголка в стогу сена, найти можно и нужно.

Смотреть Мишка! Смотреть! И Мишка смотрел. Смотрел и думал. И слушал.

К шуму волн, бьющихся об эсминец и реву ветра, примешивался какой то непонятный далекий звук. Вроде ударов металла о металл, скрежета. Звук не давал Михаилу покоя. Что-то напоминал Мишке. Что-то также связанное с морем. Что-то далекое из детства. Но вот что?

Опять вспомнился дед. Жаль рано умер. Добил таки его тот неизвестный летчик с «Мессера», который продырявил ему легкое. Пусть через полтора десятка лет. Как бы сейчас повел себя дед?

– Дед! Ну конечно же! Да, да! Именно с дедом пошли однажды ловить рыбу. Только отплыли от берега, как началось волнение. Не хотел дед рисковать внуком. А потому вернулся поближе к берегу, и привязал лодку к металлическому бую.

Как подойдет волна – лодку об буй: бам – бам, скрям – скрям.

– Ну конечно же. Торпеда у «подлодки». Там и только там она!

Одна волна, вторая. Третья. И наконец на гребне мелькнул оранжевый поплавок, и тут же: бам – бам.

– Есть торпеда! Лево по борту! У «подлодки»! – не веря себе, выкрикнул Михаил.

Дрожащими руками поправил съехавшую на лоб шапку. Затем неизвестно кому пальцем указал в даль. Поймал восторженно-завистливый взгляд Толика и злобные «карасей».

– Есть торпеда, – почти шепотом от волнения, произнес Михаил.

– Кто доложил голос старпома.

Мишка открыл было рот, поперхнулся, кашлянул. Но тут с невиданной прытью появился Сан-Саныч и что было мочи, завопил:

– Матрос Козлов!

И чуть позже еле слышное старпома: – Добро Козлов.

От невиданной наглости «деда» Мишка пулей слетел со ствола.

С решимостью камикадзе подскочил к Козлову, схватил его за грудки. Но тут же был оттянут в сторону подоспевшими «карасями», а затем и послан в нокдаун тяжелым ударом «деда».

– Умри салага, – сквозь зубы процедил Сан-Саныч, – попробуй высунуться, кончу как щенка.

И все.

Как ни в чем небывало суетились вокруг старшины, бегали матросы. Офицеры отдавали команды. И лишь Мишка стоял недвижим. И если бы кто сейчас заглянул ему в глаза…

А вечером, после вечерней поверки, Сан-Саныч принимал «доклады от «салаг», которых кроме Мишки было еще двое.

Мишку он, после «урока» на палубе не трогал. Нагло смотрел в глаза и ухмылялся. Когда сели за ужин, позволил Мишке съесть причитающийся кусочек масла, удовольствовавшись двумя другими – отобранными у остальных «салаг». Долго разглагольствовал о пользе учебы, высоком предназначении моряка, о мощи флота и флотских традициях.

После отбоя «караси» аккуратно нашивали старшинские нашивки на парадную фланельку «деда». Смеялись и спрашивали Сан-Саныча, какое звание в отпуске ему больше подходит.

– Наверно я главстаршина, – в тон им отвечал «дед», собирая свои пожитки в большой чемодан из искусственной кожи.

Мишка уже лежал на втором ярусе. Ни о чем думать не мог. Как будто провалися в пустоту. Немного ныла разбитая губа. Но Мишка ничего не замечал.