Оставшийся в живых

Стараясь подавить свой гнев, Келлер попытался начать рассуждать логически. Кто бы ни был владельцем дома, это был достаточно богатый человек, судя по размерам дома и его привилегированному расположению. Мог ли это быть конкурент Баррета по бизнесу? Келлер знал, что у сэра Джеймса было много деловых интересов помимо авиакомпании Консул. И наверное, он имел немало врагов. Но мог ли кто-нибудь ненавидеть его настолько, чтобы решиться на убийство таким варварским способом, уничтожив вместе с ним всех этих ни в чем не повинных людей? А может, убийца использовал сэра Джеймса просто как доставщика, зная, что директор авиакомпании может воспользоваться нравом пройти на борт самолета вместе с экипажем и тем самым избежать контрольного досмотра своего кейса? Или намерением террориста было нанести удар по авиакомпании? Нет, это было слишком ненадежно, все могло закончиться неудачей. Но Тьюсон нащупал связующее звено и тем самым подписал себе смертный приговор. Внезапная мысль поразила Келлера: не голос ли Тьюсона привел их сюда – голос, услышанный Хоббсом? Тогда почему же другие духи не сделали этого? Но потом Келлер понял, что они тоже пытались указать им путь, но только другой дух, который, похоже, властвовал над ними, расстраивал их намерения. Он, этот дух, хотел остаться связанным с землей.

И снова Келлер удивился, что воспринимал уже как само собой разумеющееся эту иную жизнь – этот бестелесный мир. Произошло слишком много такого, что уже не позволяло отрицать его существования.

Внезапно над головой Келлера послышался какой-то шум, который прервал его размышления. Человек, которого он искал, все еще находился в доме. Он был уверен. Он чувствовал это.

Келлер подкрался к кухонной двери и, прижав к ней ухо, старался уловить малейший звук, который мог донестись из-за нее. Но никаких звуков не было. Тогда он взялся за ручку и, выключив предварительно свет, медленно повернул ее и потихоньку открыл дверь. В коридоре было слишком темно, чтобы можно было что-нибудь увидеть, поэтому он подождал, сдерживая дыхание и весь обратившись в слух. Треск, который мог быть вызван просто усадкой дома, заставил сильно заколотиться его сердце, нервы напряглись до предела. Когда зрачки глаз расширились, то окружающие его в темноте предметы стали принимать различные формы. Коридор был длинный и широкий, в его дальнем конце были видны прямоугольные очертания окна, выделявшегося на фоне окружающей темноты более светлым, сероватым тоном. Полукруг вверху слева от него был, скорее всего, окном над входной дверью. Свет фар проезжающего поворот дороги автомобиля ярко высветил окна, спроецировав их изображение на противоположную стену справа от него в виде двух расчерченных рамами желтых прямоугольников, которые, подобно лучам прожектора, стремительно прошлись по ней и быстро исчезли, когда автомобиль умчался дальше по ночной дороге. В этом мелькнувшем свете Келлер успел заметить справа от себя дверной проем, а слева – уходящую вверх лестницу. Он вышел в коридор и посмотрел наверх, стараясь разглядеть сквозь балюстраду верхнюю часть лестницы. Бесполезно. Все опять черным-черно.

Келлер не мог точно сказать, сколько времени он так простоял – может, несколько секунд, может, несколько минут – когда приглушенный звук удара, донесшийся сверху побудил его к дальнейшим действиям. Келлер сделал два осторожных шага вдоль коридора, прежде чем вспомнил о ноже, и вернулся за ним в кухню. Он крепко сжал в руке ненавистный предмет и задержался на мгновение, чтобы бросить взгляд на обмякшее тело Тьюсона на стуле. И хотя он не видел в темноте его лица, он знал, что эти безжизненные глаза смотрят на него через всю комнату, он чувствовал, что еще один голос призывает его к мести.

Келлер вернулся в коридор и держа нож перед собой, стал крадучись продвигаться вперед, пока не очутился у подножия лестницы. Стараясь ни о чем не думать, он начал подниматься, останавливаясь на каждой третьей ступеньке и прислушиваясь, не раздастся ли сверху какой-нибудь звук. Казалось, прошла целая вечность, пока он добрался до верха – слишком много вокруг было окутанных глубокой темнотой закутков, в которых мог спрятаться кто угодно. Но вот, наконец, он наверху, осторожно пригнувшийся и внимательно осматривающийся по сторонам.

Он вдруг почувствовал, что воздух стал намного холоднее, как будто по дому пронесся ледяной вихрь.

Перед ним было несколько дверей. Какую выбрать? Он различил три справа от себя и две – слева. Он быстро перешел к противоположной стене и, оказавшись в ее тени, повернулся и прижался к ней спиной. Одной рукой он касался гладкой поверхности стены, в другой, прижатой к груди, он сжимал нож с обращенным вверх лезвием. Какая же из комнат, какая? Он знал, что этот человек здесь. Инстинкт, а может нечто большее, чем инстинкт, говорил ему, что он близок к цели. Но которая комната – та самая?