Оставьте меня в покое

– Мама, мне кажется я умираю, – босоногая десятилетняя девочка в пижаме стоит и трясется от страха у изголовья кровати, на которой спит мать.

– Не говори глупости, – с раздражением сквозь сон отвечает мать, – иди спать.

– Можно я останусь с тобой? Пожалуйста!

Женщина что-то бубнит себе под нос, но в итоге уступает маленькой Лене на кровати небольшой квадратик для сна. Девочка ложится на самый краешек.

– Не тяни одеяло, спи!

Лена с трудом помнила свою мать. Обрывками. Хотя матери было много, но недолго, она была очень энергичной: успевала и работать, и следить за домом, и за братом, и за мужем, и подтирать за пожилой свекровью. Все члены семьи, кроме Лены, были крайне активными, а семья жила в тесной двухкомнатной хрущевке и семейная жизнь напоминала жизнь в банке с крабами – тесно, вечная толкотня и суета. Царапали за живое чуждые амбиции близких людей: непомерное эго пьющего отца-писателя, брата и деменция бабушки. Лена с детства страдала в этой удушающей возне и чтобы как-то примирить себя с реальностью часто засыпала прямо на месте, где сидела. Выключалась и переключалась. Удобно.

В полдень зазвонил будильник. Телефон напоминал о встрече. Должна приехать съемочная группа делать подсъёмы к передаче. Лена потянулась, вставая с дивана. Солнце успело убраться с восточной стороны и спрятаться на противоположной. Ни соседа на балконе, ни сигаретного дыма, ничего, что напоминало бы о невеселом утре. «Может, это мне все приснилось? Права все-таки была мамочка, «ляг-поспи» работает волшебным образом». Продолжая с любовью думать о маме, Лена прислушалась к звукам в квартире. Стояла, как по заказу, абсолютно мертвая тишина. Ну, что ж… теперь можно выйти из комнаты и заварить себе на кухне первую чашку кофе. Полчаса Лена наслаждалась одиночеством, пила кофе, забросив свои длинные тонкие ноги прямо на круглый, как она мечтала, стол, читала в телефоне ленту и душевно отмокала от всяческих перипетий, которые её преследовали последние две недели. До прихода съемочной группы она успела прийти в себя, слегка подвести глаза, одеться, ополоснуть чашки и навести на кухне относительный порядок. Ребята приехали вовремя, быстро расставили свет, настроили микрофоны. Оператор, звукооператор и стилист ждали только команды «мотор». И Лена была уже готова произнести заветное слово, как вдруг… двери в соседней комнате хлопнули и на кухню вошла немолодая женщина, лет семидесяти. Не говоря ни слова, она прошла мимо ребят к столешнице и начала с шумом переставлять кастрюли с места на место, сдвигать коробки из-под кухонной техники, которые в большом количестве валялись на шкафах. Похоже, женщина что-то маниакально искала, не обращая внимания на людей, которые молча наблюдали за тем, что делала эта, не пойми откуда взявшаяся женщина. Внезапно она радостно вскрикнула, видимо, нашла, что искала. Она бросилась под стол. Ребята услышали щелчок и через секунду на кухне заорало радио. Громкое характерное шипение и всеми узнаваемые позывные радио «Маяк» понеслись откуда-то сверху и заполнили собой все кухонное пространство. Женщина вылезла с довольным, даже счастливым лицом.

– Не могу сидеть в тишине, сын сказал, что в доме есть радио, – объявила она собравшимся, которые стояли в полном недоумении и не знали, что сказать в ответ.

– Лен? – первым пришел в себя звукооператор, – мы не можем так снимать, если чё, – изрек он очевидную истину, стягивая с ушей наушники. «Лен, а чё Лен», – раздраженно подумала про себя Лена, – «бесит, когда так сокращают имя». Показала глазами звуковику «счас я все улажу» и вступила в переговоры.

– Эээ, послушайте, – она бросила в сторону женщины пробный камень.

– Вы это мне? – женщина улыбнулась, – Лариса, меня зовут Лариса. Лариса Степановна. Но, можете просто Лариса.

– Лариса, Лариса Степановна, у нас здесь сейчас съемка…

– Прямо здесь? Как интересно! – женщина перебила Лену и как будто впервые заметила, что она здесь на кухне не одна, – А вы кто будете?

– Я Лена, я ваша соседка.

– Да, Дима говорил, что есть еще соседка. Но она не будет мешать слушать музыку, сказал он… Вы знаете, я так люблю музыку, – Лариса, видимо от горячей любви к музыке, закатила глаза, – к сожалению, – после, буквально МХАТовской паузы, продолжала она, – у нас в комнате нечему играть, а здесь, если сделать погромче, – Лариса снова наклонилась к приемнику, и музыка сделалась еще громче, – то в нашей комнате всё отлично слышно. Как вам повезло, что в вашей квартире еще сохранились радиоточки.