Оставьте меня

– Кембридж-Спрингз, – поправил он.

– Неважно. Все равно вооружена и опасна.

– Про вооружена не знаю. Но я никакая не звезда.

– Ты – самая яркая звезда на всем небе. – Мэрибет вскинула руку, но небо оказалось затянуто облаками.

– Ты была моей пациенткой. А я вышел за рамки.

– М. Б. Голдман была твоей пациенткой. А это не я.

– Так кто ты?

– Я сошла с ума. Сбежала. Наделала много ошибок, – призналась она.

– Ошибок? Это я врач, который поцеловал пациентку.

– Пациентка первая поцеловала.

– А я и рад.

– И я рада.

Первый раз она его поцеловала. Второй раз – он ее. В третий раз они поцеловали друг друга. И это было как-то не так. Мэрибет отстранилась.

– Прости, – сказал Стивен.

– Нет, ты прости. У меня, наверное, с нечеткими рамками плохо.

– Да, у меня тоже.

Вернувшись, они застали Тодда в ярости, и он вымещал злобу на посуде.

– Эй, полегче, – сказала Мэрибет, когда он с грохотом ударил о раковину ее тарелку.

Он молча накинулся на тарелку с губкой.

– Тодд. – Мэрибет коснулась его руки, но он оттолкнул.

– Его отец ушел от матери к секретарше, – пояснила Санита, искавшая в шкафчиках пластиковый контейнер. – А он до сих пор не смирился.

Тодд пытался убить кастрюлю металлической губкой.

– Так, прекрати, – сказала Мэрибет, – пока ты мне ее не испортил.

– Изменять плохо, – буркнул он.

Мэрибет вздохнула.

– Стивен – мой врач.

– Врач? – переспросил Тодд. Он перестал сердиться и как будто всерьез расстроился. – Вы больны?

– Нет, но болела. – И тут она им рассказала об инфаркте, об операции, но умолчала, что дело было в другом городе и вообще в другой жизни.

– Но если вам уже лучше, почему вы продолжаете с ним встречаться? – вдруг спросила Санита.

Хотя лучше было спросить, почему она все еще тут, если ей лучше.

– К тому же, – добавил Тодд, – если вы не с ним переписывались, то с кем?

На этот вопрос она ответить могла.

– С мужем.

59

«Дорогие Оскар и Лив,

я, когда уходила, буквально ничего с собой не взяла. Только одежду и лекарства. Я собиралась поспешно, так всегда бывает с людьми, когда они убегают.

Но я взяла вашу фотографию. Может, вы заметили, что рамка опустела? Ее сделали прошлым летом, накануне вашего дня рождения. Вы помните тот день?»

Это был известный фотограф, который снимал портреты детей знаменитостей. Элизабет решила показать, как у него получаются «настоящие» семьи, и Мэрибет вызвалась позировать, потому что Элизабет сказала, что в журнале напечатают лишь небольшую фотографию на развороте, а у нее самой в итоге будет съемка стоимостью 10 тысяч баксов.

Фотограф захотел снимать в парке Бэттери, ближе к вечеру, на стуле, с Манхэттеном на горизонте. «Просто и со вкусом», – сказал он. Знаменитые последние слова.

Оскар не понял смысл слова «щелкать», подумал, его щелкнут по носу, и разорался. А Лив днем не поспала и превратилась в тирана. Чтобы их успокоить, Джейсон принялся ходить на руках, а Мэрибет впервые за последние пару десятков лет попыталась сделать колесо. Оскар перестал плакать. Лив перестала ругаться. Они начали кувыркаться. Фотограф уныло сделал несколько кадров с этой акробатикой, а потом село солнце.

– Тут нечего взять, – констатировала фоторедактор, переслав Мэрибет несколько получившихся снимков. Она поняла, почему. У Оскара грязный костюм, у Лив видно трусы. Фото не для «Фрэпа».

«Мне кажется, что этот снимок, где вы вдвоем кувыркаетесь, навсегда останется моей любимой семейной фотографией. Может, это странно звучит, там же не вся семья, а только вы двое. Но для меня почему-то все равно все четверо. Я вижу, как мы с папой в сторонке стоим на руках. Есть у фотографий такая особенность. Иногда то, что ты на них видишь, рассказывает лишь часть истории.

Я люблю вас обоих.

– Мама».

60

На следующем занятии по плаванию Дженис сделала два важных объявления. Данные о рождении Мэрибет подготовлены, возможно, к вечеру уже будут. В крайнем случае, в понедельник. И буквально с такой же торжественностью добавила, что Мэрибет заканчивает курс с плавательной доской.

– Пора свести все знания воедино, – сказала Дженис.