Оставьте мне душу (СИ)

«Так, хватит – пока брать себя в руки», - на этих словах пленница подошла к зеркалу. Сначала там отразилось привычное, разве что излишне бледное и перепуганное лицо (а разве повода нет?) – длинные черные взлохмаченные волосы, большие раскосые антрацитовые глаза, бледные маленькие губы и упрямо сведенные брови. А потом зеркало подернула мутно-белая пелена, и оттуда стал доноситься голос: «Софи...София…Софьюшка (так звала меня мама в детстве. Она родом из России)...отдай…отдай…отдай…(как будто эхо вторило мое изображение)…свою душууууу!», - резко кричит оно. Белесый туман повсюду. Он душит. Окружающий мир кружится и дразнится. Понимаю, что не хочу смотреть, и старательно отворачиваюсь, но зеркало сильней. Поднимаю взгляд, и это оказывается фатальной ошибкой. Из зеркала на меня смотрит мое лицо и как будто лица всех девушек и женщин, ранее погибших в этом проклятом месте (откуда это утверждение взялось – не знаю, но понимаю, что не ошиблась). Изображение вертится и закручивается, а я кричу и никак не могу остановиться. С беспомощностью вижу, как от тела отделяется бессмертная душа и медленно устремляется к зеркальному отображению. Я знаю, что должна во что бы то ни было удержать ее, но душу что-то сильное тянет, и сопротивляться все сложнее. Я застываю в безмолвном крике. Из моего горла уже не издается ни звука, но, кажется, что кричит весь мир вокруг. Я должна бояться, но на это не остается сил. Только сопротивляться. Только не дать забрать ее… Как же больно и жутко! Наконец мне удается отвести взгляд, и я кулем падаю на пол. Страх никуда не девается, но тугой комок в груди немного рассасывается. Я в безмолвии сажусь, пытаясь внутренне собраться.

Отдышавшись, оглядываюсь. Вокруг только голые стены черно-серой каменной кладки и большая деревянная дверь. За ней слышны неспешные шаги. Мне становится еще страшней, невыносимо жутко. Я мечусь в поисках спасения, но тщетно. У меня возникает ощущение, что если дверь откроется – я погибла. Не знаю, как выглядит взгляд приговоренного к смерти, но думаю, что у меня был именно такой взгляд – наполовину безумный, наполовину таящий надежду, что все обойдется. Ведь я и так уже пострадала немало! Больше не выдержу. Наконец, дверь с тихим скрипом отворилась. Я сжалась на полу в комочек. «Главное – не смотреть на него», - закралась шальная мысль. Я помимо воли прикрыла лицо руками, успев отметить длинный темный плащ вошедшего. Затем раздался сильный вой, казалось он пробирался в самую мою сущность. А еще был хорошо различимый шепот:

- Милая София, знаешь ли ты, что тебя мне отдали на откуп, подарили? И это красивое молодое тело, и чистую бессмертную душу? Ты не сможешь сопротивляться вечно – я сделаю их своими, - вновь и вновь повторяло Зло, скрытое под непроницаемой завесой черного плаща с капюшоном.

Я поняла, что это он хотел забрать мою душу – самое ценное, что у меня было. «Неужели, - невольно подумалось, - я выдержала один раз, чтобы сейчас сдаться?». Но силы слабели. Не знаю, сколько это продолжалось – несколько секунд или может быть часов, но я сдержалась – не подняла взгляд на своего мучителя.

Все это время я просто повторяла про себя: «Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Прекрати. Хватит!». Но ничего не помогало. И тут сама собой пришла мысль о распятом сыне плотника. Сами пришли слова молитвы, которой много лет назад пыталась научить мать: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое…». Раз за разом я повторяла про себя древние строчки. И вдруг, резко, я ощутила, что невыносимая боль, сковывавшая мое тело – прекратилась. Лишь доносился тихий шепот:

- Мы обязательно еще увидимся. Тебе до конца своих дней не избавиться от меня. Я буду поджидать тебя под каждой кроватью каждой комнаты в сумраке ночном, каждом звездном парке средь толпы, каждом месте, где свет уступает свои права Бесконечной Тьме. До встречи, нареченная!

Не в силах поверить в спасение я все же как-то инстинктивно поняла – я спасена…. Рискнула распрямиться. Он исчез, лишь на полу осталась абсолютно черная роза на длинном стебле, густо усеянном шипами, с приятным сладковатым, но тяжелым ароматом. Что подвигло на такое решение – не знаю, но я схватила этот одинокий цветок, и ощутила боль. Разжав ладонь, заметила множество ранок и кровь, струящуюся по коже. Там, где она попадала на лепестки, черный свет сменял багряный и алый. Лепестки впитывали кровь как живительную влагу, втягивали, поглощали, пока рука не стала чистой, белой, а раны и в помине не осталось, только маленькие белые шрамы напоминали о недавнем ранении. Я захотела поближе ощутить аромат этой розы и наклонилась к ней….

Голова болела неимоверно. Со страхом разлепила веки, и сразу запахнула их вновь, поморщившись от яркого света. И тут мне вспомнились и странная комната, и незнакомец в плаще, и ощущение безысходности, и чистого зла, и спасения, и роза.