Остерегайтесь апокалипсисов (СИ)

— Идиот, в том-то и суть. — Откинувшись на спинку стула, но так и не отведя взгляда от горевшего экрана, я невольно усмехнулся. — Заставить читателя томиться в ожидании того, кто умрет следующим — вот это и называется искусством.

Мысль, промелькнувшая в голове неожиданно, вынудила повернуть голову к окну и на мгновение замолчать. Казалось, на улице только-только начиналась метель, а это означало, что температура должна была опуститься еще сильнее.

— А еще, — вслух проговорил я, продолжая предыдущую мысль, — писать парадоксальные книги, которые будут собирать волну негатива, тоже своего рода искусство.

Прозвучал тихий писк нового уведомления. Переведя взгляд на экран компьютера, я задумчиво сощурился и стал вчитываться в содержание полученного послания. Новый комментарий, скажем прямо, не очень обрадовал. Какой-то восторженный писатель во всех красках и подробностях пытался расписывать одну из жесточайших смертей в моей книги, приводя в пример весь спектр собственных чувств, которые он бы ощущал будучи на месте главного героя.

Такая изощренная фантазия и эта ярая попытка соединить себя с умирающим персонажем даже напрягали. Невольно скривив лицо и все же не сдержав ноток осуждения в голосе я заговорил:

— Не понимаю людей, которые оставляют позитивные комментарии. Мурашки бегут по телу, когда осознаю, что кому-то действительно нравятся сцены каннибализма, опытов над людьми и приготовления человека живьем в кипящем котле. Не хотел бы я встретить таких личностей в реальности.

Внезапно ощущение в горле стало столь противным, что от этого все тело разом напряглось. Резко выпрямившись, я приложил руки к шее и громко закашлял. Лишь вместе с этим мое тело стало ощущать то неприятное растекавшееся тепло, которое появлялось лишь при повышении температуры.

Недовольно нахмурившись, поднявшись на ноги и развернувшись, я задумчиво проговорил:

— Простудился? Так, этого мне не нужно.

Взгляд невольно упал в сторону стеллажа, на котором, как казалось, должна была стоять аптечка, и какая-то белая пластиковая коробочка там действительно стояла, однако, даже без всяких проверок и изучений я с самого начала мог сказать, что ничего в этом волшебном чемоданчике не было и быть не могло. Когда я вообще в последний раз простужался?

Тяжело выдохнув и обернувшись к календарю, плотно размеченному множеством дат и задач, я недовольно выдохнул. Предстоящая неделя должна была быть еще плотнее и хардкорнее, чем предыдущая. Было ли в таком случае желание болеть? Сидеть сутками за рабочим столом, выплевывая свои легкие, склоняться к клавиатуре так, чтобы сопли стекали и проникали под клавиши? Нисколько.

7:18 утра. Еще раз тяжело выдохнув, почесав затылок и уже напрочь забыв о кружке недопитого кофе, я повернулся к выходу и уверенно направился в коридор. Вместе со мной и в коридор проследовал и шоркающий звук слетавших с ноги тапочек.

— Интересно, аптеки в это время работают?

Собравшись, тепло одевшись и наконец-то покинув дом, я направился на улицу. Как и ожидалось, мороз был жуткий. Стоило одному легкому дуновению ветерка пощекотать кости, как все тело разом замирало, будто пытаясь притвориться мертвым.

Путь до аптеки был не самым долгим, но довольно неприятным. Уже видя нужное здание где-то на горизонте, я спокойно перешел дорогу, развернулся и уверенно направился вперед. Благодаря выходу на улицу кроме кашля и легкой головной боли к моим симптомам прибавился и насморк, что уже начинало сильно раздражать.

— Ненавижу холод, — вслух недовольно произнес я, пряча руки в теплые карманы, — если ад существует, тогда в нем определенно должно быть…

Сделав еще один шаг вперед, неожиданно я ощутил потерю опоры под ногами. Крышка люка, не закрытая до конца, в темноте раннего утра, а также под высоким слоем наваленного снега была совершенно незаметно.

Быстро вытащив руки из карманов, я попытался взмахнуть ими и ухватиться хотя бы за что-то, но не успел. Тело просто провалилось прямо в люк, скрываясь в пугающей темноте, а затем, рухнув в потоки невероятно горячей, практически кипящей по ощущениям воды, оно судорожно содрогнулось. От шока с губ не слетел даже стон. Казалось, что кожу начало разъедать, дыхание сразу остановилось, а сознание, пытаясь хоть как-то уберечь себя от всего происходящего, быстро начало отключаться. Именно так, продолжая вариться в лично приготовленном для меня котле, я и умер впервые.

***

— Добрый день, дорогие писатели!

Вскочив от удивления, я быстро начал осматриваться. Этот высокий пронзительный голос, прозвучавший будто прямо в моей голове, еще несколько раз с эхом отозвался в сознании.

Осмотревшись, я довольно быстро понял, что находился в незнакомом месте. Повсюду меня окружали люди, и они, в точности, как и я, сидели прямо на полу. Само это место не было похоже ни на улицу, ни на обстановку внутри здания, ведь в этом месте не было ни стен, ни потолка, лишь тянущийся, напоминающий зеркало пол, и белое пространство над головой.