Остерн

— Не отчаивайтесь, что у вас не получился фильм о гангстерах в Сибири, — сочувственно произнес Дронов. — То, что вы снимали в Монтане. Пусть это будет фильм об американской мафии: Латыш приехал в Америку. Сюжет тот же самый — стрельба, драки… Это традиционно. Может быть, вы за него получите «Оскар».

— Вы так считаете? Откуда вы знаете сюжет? — Пол Гром призадумался. — Латыш приезжает в Монтану… Его встречает местная мафия… А ведь в этом есть смысл! — Он пожал Дронову руку. — У вас художественный вкус! Пожалуй, мы так и сделаем. О’кей, мы возвращаемся в Голливуд.

На выходе Пол Гром задержался.

— А что делать с баня?

— Приезжайте париться. Как совладелец заведения, отныне вы будете получать свои дивиденды — поверьте. Баня приносит неплохой доход в валюте.

Примерно в это время Николаев на своей «Тойоте» привез Сведензналли в совхоз.

Погода этой весной стояла хмурая, только высыпавший снег смывали дожди, земля то оттаивала, то замерзала.

На дороге они встретили мужика в замасленной куртке, который тащился с сумкой к березовой роще.

— Вы фермер?

Мужик посмотрел по сторонам, почесал нос и кивнул.

— И много фермеров в деревне?

— Да все. Тут у нас совхоз был. А потом землю паями разделили. Тут мужики решили снова скинуться участками… Так что у нас тут целый колхоз фермеров образовался.

— И что же вы делаете?

— На итальянской «Фате» пашем. Сеем и убираем урожай по голландской технологии. Семена тоже голландские. Коров голландских разводим, молоко перерабатываем в сыр «Голландский».

— А как живут в соседней деревне?

— Да во всех деревнях так.

«Бедная Голландия разорена», — догадался Сведензналли.

Они вернулись в город.

— Я хотел снимать КМК.

— Пожалуйста. Вот мартены, где выплавляют высококачественную сталь, вот прокатный, а вот цехи, где из стали делают рельсы и танки, а вот — где их разрезают и пускают на переплавку…

— Круговорот веществ в природе.

— Простые экономические отношения плюс рабочие места…

— Кому все это принадлежит?

— Новокузнецку.

— А кому принадлежит Новокузнецк?

— Таким вот крупным промышленным предприятиям. Он ради них и построен. Вы уже сделали выводы о мафии?

— Сибирь — это иной мир. Это весьма туманное понятие, как физика элементарных частиц.

На шахте и в школе они снимали забастовки.

— Почему они бастуют? У них плохая мафия? — интересовался у Николаева Сведензналли.

— Да нет, они же сами голосовали за эту экономику. И требования выдвигали экономические…

— Чего же они бастуют?

— Вероятно, нравится. Потому что когда будут выборы — они снова изберут то же самое и снова будут бастовать.

— Я хотел бы снять предпринимательство.

Они объехали почти все городские рынки. С видеокамерой на плече Сведензналли бодро врезался с пеструю толпу, смешанную из продавцов и покупателей, и возвращался очень довольный:

— Я снял все, что мне понравилось.

Но когда отъезжали от очередного рынка, он расстроился до слез:

— Пока я снимал, у меня кассету из видеокамеры украли! Надо искать!

— Как искать, когда вы даже не знаете, на каком рынке вас обокрали?

— Воровать это глупо и не ново! — возмущался Сведензналли.

— Увы, за многотысячелетнюю историю своего существования человечество ничего нового не изобрело. Не отчаивайтесь. В качестве компенсации за умеренную плату я могу предложить вам другой видео материал — наши архитекторы сняли прекрасный фильм о Новокузнецке, да и на местных телестудиях есть что посмотреть. Я вышлю вам кассеты с записями в Америку.

Старенький лайнер компании «Аэрокузнецк» оторвался от взлетной полосы.

— Вы проиграли пари, которое мы заключили перед поездкой в Сибирь, — в самолете сказал Сведензналли Полу Грому. — Как только мне пришлют кассеты с видеозаписями из Новокузнецка я смогу доказать, что в Сибири есть только три гангстера: водка, воровство и человеческая глупость.

Пол Гром смотрел в иллюминатор на облака — скрученное поле сплошной облачности, над которым сияло восходящие солнце, и думал: «Черт бы ее побрал, эту Сибирь, в которой нет мафии.» По бортовому радио транслировался романс «На заре ты ее не буди…»

Сведензналли мрачно потер бороду и добавил:

— Впрочем, в Сибири есть и четвертый гангстер — сибирский юмор. Здесь надо ко всему относится с юмором.

— Вот кончится эпоха перемен, пойду снова работать на горячее производство, — сказал Сидоров, когда друзья возвращались из аэропорта.

— А сейчас у нас с тобой что — прохладная работа? — возразил Николаев. — Да что такое горячее производство? Это та же баня! Пусть только еще иностранцы приедут… Я им списанную коксовую батарею продам.