Остёр до дерзости

Замечательно, что в 1814 г. Александр I поручает Алексею Петровичу написать манифест о взятии Парижа. Вообще-то большинство воззваний военного времени царь доверял известному адмиралу А.С. Шишкову, вошедшему в историю словесности как пурист и ревнитель старого русского слога. Но поскольку сего Бояна в Париже не было, а Ермолов был для императора не столько остроумцем, сколько составителем весьма толковых писем, военных распоряжений и реляций (это было вменено ему в должностные обязанности), августейший выбор пал именно на него. И наш генерал не подкачал! Представленный им манифест обнаруживает в его авторе высокий талант певца России. Он патетически восклицает: ⌠Буря брани, врагом общего спокойствия, врагом России непримиримым подъятая, недавно свирепствовавшая в сердце Отечества нашего, ныне в страну неприятелей наших перенесенная, на ней отяготилась. Исполнилась мера терпения Бога √ защитника правых! Всемогущий ополчил Россию, да возвратит свободу народам и царствам, да воздвигнет падшие! Товарищи! 1812 год тяжкими ранами, принятыми в грудь Отечества нашего, для низложения коварных замыслов властолюбивого врага, вознес Россию на верх славы, явил перед лицом вселенныя ее величие...■. Важно то, что Ермолов, пожалуй, одним из первых, обращаясь ко всем россиянам, употребляет слово ⌠товарищи■. И слово это обретает в его устах особое, доверительное и вместе с тем торжественное звучание. И разве его вина, что впоследствии оно превратится в расхожий штамп, лишенный своего изначально глубокого смысла!? Чистота слога Ермолова поражает: не случайно известный историк Н.Я. Эйдельман назовет его ⌠отменным стилистом■.

Алексей Петрович был кумиром среднего и боевого офицерства, но начальство не любило его за резкость, ⌠неумытую■ правду и прямоту, и наградило завистливо-презрительным прозвищем ⌠герой прапорщиков■. ⌠У Вас много врагов,■ √ сказал ему однажды Константин Павлович. √ ⌠Я считал их, - отвечал Ермолов, - когда их было много, но теперь набралось без счету, и я перестал о них думать■.

По возвращении в Россию популярный генерал, которого прочили даже в военные министры, был стараниями того же Аракчеева, а также начальника Главного штаба князя Петра Волконского (⌠Петрохана■, как называл его Ермолов) удален подальше от Северной Пальмиры. В 1816 г. он был назначен главнокомандующим в Грузию, командиром отдельного Кавказского корпуса и чрезвычайным и полномочным послом в Иране. О своей успешной дипломатической миссии в Персию в 1816-1817 гг., в результате которой удалось сохранить все российские завоевания на Кавказе, Алексей Петрович написал специальное сочинение. Позднее оно было опубликовано анонимно П.П. Свиньиным в журнале ⌠Отечественные записки■ (декабрь 1827 г. √ март 1828 г.) под заглавием ⌠Выписки из журнала Российского посольства в Персию■. В тексте то и дело проскальзывает cарказм, тонкая ирония автора. Читаем: ⌠Где нет понятия о чести, там, конечно, остается искать одних только выгод■. О виднейшем персидском сановнике он пишет: ⌠В злодейское Али-Магмед-хана правление неоднократно подвергался он казни и в школе его изучился видеть и делать беззаконие равнодушно■. А вот как глумится он над самовольным захватом власти правителем Фетх-Али: ⌠Шах имел хороших лошадей, оставалось только уметь приехать скоро...Здесь не всегда нужны права более основательные■.

⌠Ермолов наполнил [Кавказ] своим именем и своим Гением■ √ cказал А.С. Пушкин. И, действительно, значение сего генерала в истории края трудно переоценить. Властной и твердой рукой управлял он Кавказом, действуя планомерно и расчетливо, соединяя жестокость и суровость с уважительным отношением к мирному населению. Ермолов провел ряд военных операций в Чечне, Дагестане и на Кубани, построил новые крепости (Грозная, Внезапная, Бурная), усмирил беспокойства в Имеретии, Гурии и Мингрелии, присоединил к России Абхазию, Карабахское и Ширванское ханства. Он поощрял развитие на Кавказе торговли и промышленности, улучшил Военно-Грузинскую дорогу. При нем создавались лечебные учреждения на минеральных водах, был основан Пятигорск, а из крепости Кислой вырос город Кисловодск.

⌠Деятельность его была неимоверная, - поясняет очевидец, - в одно время он и сражался, и строил, и распоряжался, награждал, наказывал, заводил, проверял, свидетельствовал. Спал он по 4 и 5 часов в день, на простом войлоке, где случалось■. Он привлекал к себе на службу cпособнейших людей; в обучении же и воспитании вверенных ему войск возрождал суворовские традиции, за что солдаты и офицеры платили ему неподдельной любовью. Авторитет Ермолова на Востоке был столь велик, что Хивинский хан обращался к нему не иначе, как ⌠Великодушный и великий повелитель стран между Каспийским и Черным морями■. А один флигель-адъютант скажет потом, что если бы Ермолов приказал присягнуть даже иранскому шаху, никто на Кавказе не посмел бы его ослушаться (за такие ⌠возмутительные■ слова Николай I сошлет сего правдолюбца в Сибирь).