Осторожно! Биологическое оружие!

Два года спустя, когда Лена ждала второго ребенка, сына Алана, я стал уже заведующим лабораторией в Бердске. После рождения Алана меня повысили и дали новое назначение: я получил приказ вернуться в Омутнинск, чтобы заняться разработкой промышленного производства возбудителя туляремии с целью использования его в качестве оружия. Мне сказали, что Корпус 107 уже полностью готов к работе.

6. Корпус 107

ОМУТНИНСК. 1980 ГОД

Омутнинск был похож на растревоженный улей — всюду кипела работа. Внутри комплекса возвышались только что построенные корпуса. Комплекс по производству бактерий туляремии должен был разместиться в трехэтажном сером здании.

Корпус 107 был сконструирован по принципу «здание внутри здания». Там предстояло работать со смертельно опасными для человека патогенами, и нужно было сделать все возможное, чтобы исключить малейший риск их попадания в окружающую среду.

Корпус 107 имел довольно большую Зону I. Там же были расположены административные помещения и служба охраны, а также лаборатории, где проводились работы с неинфекционными микроорганизмами. Сотрудники в белой спецодежде сновали по коридорам. Солнечный свет, вливавшийся в большие окна, освещал стены, увешанные лозунгами типа «Пятилетку — в четыре года!», «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза!» Даже если вы проведете в Зоне I целый день, вы ничего не узнаете о том, что происходит в глубине здания, там, где располагалось основное производство.

На территории Зоны II размещались лаборатории, где шли работы с патогенными микроорганизмами, клетки для подопытных животных и гигантские ферментаторы, почти упиравшиеся в крышу здания. Зона III, расположенная внутри территории Зоны II, была заставлена длинными рядами центрифуг, мельниц и сушильных аппаратов.

Внутренние Зоны II и III были оборудованы автономной системой подачи воздуха. Шумно работающие турбины подавали воздух через трубопровод в вентиляционную решетку, поддерживая атмосферное давление внутри помещения ниже обычного, чтобы воздух не проникал в Зону I. Сквозь многочисленные отверстия в потолке разбрызгивалась перекись водорода. Характерный запах этого дезинфицирующего средства преследует меня всю жизнь. Но запах — это еще не самое страшное. В течение десяти или чуть более лет, что я проработал в лаборатории, мои черные волосы всегда были слегка обесцвечены.

Кругом подстерегали невидимые опасности. Достаточно было только сделать одно неверное движение: неловко повернуться, неуклюже взмахнуть рукой — и это могло повлечь за собой очень неприятные последствия. Мы все знали о той угрозе, которая исходила от Зон II и III, но мы были еще очень молоды и оттого чувствовали себя неуязвимыми. Мы считали себя хранителями тайн, жрецами таинственного культа, ритуалы которого нельзя доверить простым смертным.

В марте 1983 года, поздним воскресным вечером, в квартире зазвонил телефон. Я поспешно схватил трубку. Лена уже спала, и я боялся ее разбудить.

Звонил Назил, начальник ночной смены.

— Быстро сюда! — сказал он. — У нас проблемы!

Поспешно одевшись в темноте, я помчался по территории комплекса.

Оказавшись в Корпусе 107, я свернул в коридор, который вел к Зоне II. Этот коридор назывался «санитарным пропускником» и представлял собой лабиринт переходов между небольшими стерильными комнатами. Дверь с кодовым замком вела в следующий сектор здания. Код менялся каждую неделю.

В раздевалке я сбросил с себя одежду и вошел в другую комнату, где за столом сидела молоденькая медсестра. Мы несколько раз встречались с ней на территории комплекса, когда она выгуливала большую собаку здороваясь кивком головы. Но сейчас, наткнувшись на нее, совершенно голый, я пришел в замешательство. Она с невозмутимым видом, молча сунула мне под мышку термометр, потом внимательно осмотрела каждый дюйм моего тела, особенно тщательно проверив зубы и десны. Это была обычная процедура, так как любая, самая крохотная царапинка, даже свежий порез от бритья могли стать причиной проникновения в организм болезнетворных микробов.

Я прошел в следующее помещение и принялся натягивать на себя специальную одежду: комбинезон, носки и длинные кальсоны, капюшон, респиратор, защитные очки, ботинки и перчатки. Процедура раздевания происходила в обратном порядке, перчатки снимались в последнюю очередь. Несмотря на многочисленные тренировки, я все равно никак не мог уложиться в те пять минут, которые отводились на одевание-раздевание. Но в тот вечер я очень спешил.

Назил ждал меня внутри Зоны II.

Пока мы шли, он рассказал мне, что произошло. Давление воздуха, подававшегося в помещение, где проводились опыты с туляремией, стало резко падать. За час до этого в помещении работала одна из сотрудниц из числа технического персонала. Она вполне могла забыть закрыть вентиль.

Назил спешил, его смена скоро заканчивалась. Было уже 11 часов вечера. Проводив меня до дверей комнаты, где, по его словам, упало давление воздуха, он уже собрался зайти и вдруг остановился в нерешительности.

— Не волнуйся, — успокоил его я. — Я посмотрю сам.