Осторожно! Биологическое оружие!

Следователи, расследующие это убийство, обнаружили на телефонной трубке в офисе Кивелиди неизвестное вещество. После проведенной экспертизы выяснилось, что оно содержало кадмий, поэтому причиной смерти бизнесмена и его секретаря по версии следствия стало «радиационное отравление». Когда я услышал в новостях это сообщение, то вспомнил давний разговор с Бутузовым о смертельном действии различных аэрозолей.

— Мы придумали новое интересное решение, — взволнованно сказал он мне тогда. — Скажем, можно опрыскать руль автомобиля.

— А чем будете опрыскивать? — поинтересовался я.

— Это неважно, — ответил он. — Смысл в том, что или водитель вдохнет вещество, или оно проникнет через его кожу. Такой метод не подведет.

— Но вещество должно быть очень стабильным с точки зрения токсичности, — заметил я. — Ведь вы не знаете, сколько времени пройдет между тем, как вы распылите вещество, и когда жертва подвергнется его воздействию.

— Мы это учли, — признался он. — Все будет выглядеть как сердечный приступ.

Я поразился.

— Да ладно, — отмахнулся Бутузов, — у нас есть штуки и покруче.

К счастью, убийства не входили в обязанности «Биопрепарата», хотя присутствие на предприятии Бутузова свидетельствовало о том, что КГБ использует наши исследования.

Однажды в моем кабинете появился Ермошин с известием, что председатель КГБ Владимир Крючков послал Горбачеву докладную записку, где предлагал приостановить производство биологического оружия.

По словам Ермошина, там говорилось о том, что после побега Пасечника Советский Союз попал в очень трудное и неприятное положение: программа по созданию биологического оружия перестала быть секретом. В дипломатическом ответе правительствам Соединенных Штатов и Англии мы были вынуждены принять предложение о рассекречивании некоторых наших предприятий. Открытость могла даже сыграть нам на руку, так как это вынудило бы американцев также рассекретить их заводы по производству биологического оружия.

Я был уверен, что ни военные, ни руководство «Биопрепарата» не согласятся с предложением Крючкова.

— В КГБ единого мнения по этому вопросу нет, — сказал Ермошин, — например, Бобков — против.

Он говорил о первом заместителе председателя КГБ.

— Но вы не знаете, что Горбачев полностью доверяет Крючкову!

Как ни странно, но в этом вопросе я был склонен согласиться с председателем КГБ.

Вместе со всеми я был возмущен поступком Пасечника и считал, что он поставил под удар безопасность страны. Многие никак на это не отреагировали, но мне казалось, что нужно изменить линию поведения. Если бы американцы и англичане приехали с инспекцией на наше предприятие, то мы были бы вынуждены свернуть всю программу исследований. Пасечник знал многое, но отнюдь не все. Он был знаком с нашей исследовательской работой, но производство было не в его компетенции. В таком случае, почему бы не подстраховаться? Если мы рассекретим часть наших предприятий, то нас заставят свернуть производственную программу, зато, может быть, удастся сохранить исследовательскую часть. Пока в наших хранилищах есть штаммы бактерий, нам потребуется всего три-четыре месяца для полного восстановления мощностей.

Ермошин сообщил, что ему поручено обсудить ситуацию с руководством «Биопрепарата» и военными. Крючков был опытным политиком и понимал, что необходимо заручиться поддержкой военных.

Я высказал мнение, что Калинин будет сопротивляться изо всех сил. Ермошин не удивился.

— Потому-то я начал не с него, — признался он. — Ведь ты в руководстве второй человек. Мы вместе могли бы сходить к Быкову.

Это было рискованно. Калинин расценил бы это как действия за его спиной и прямое неподчинение, а то, что мы обратились к его основному сопернику, счел бы предательством. Но выхода не было.

Через несколько дней я и Ермошин без предупреждения пришли к Быкову в Министерство медицинской промышленности.

Для Быкова наше появление не было неожиданным.

— И что привело вас ко мне? — без интереса спросил он.

— Валерий Алексеевич, мы хотели бы с вами посоветоваться, — начал Ермошин.

Быков глянул на часы и, вздохнув, пригласил нас в кабинет.

— Давайте ближе к делу! — скороговоркой произнес Быков, даже не предложив нам присесть.

— Дело в том, что в КГБ считают, что технологические работы по биологическому оружию следует приостановить. Меня уполномочили заручиться вашей поддержкой, — отчеканил Ермошин, стоя по стойке смирно.

— А вы как думаете? — обратился ко мне Быков.

— Полностью согласен, — тут же ответил я. — Программа не пострадает. А мы всегда сможем…

Хозяин кабинета прервал меня на полуслове.

— Этого не будет никогда, — отрезал он, повернувшись к нам спиной. — Можете идти.

14. В Кремле

МОСКВА. 1990 ГОД

На территории Кремля находилось здание, где располагалась Военно-промышленная комиссия. С 1988 года я почти постоянно посещал кабинеты этой влиятельной организации.