Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны

Существует ли реальная военная угроза для России?

• Да — 44 %

• Нет — 36 %

• Затрудняюсь ответить — 20 %

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»)

5 февраля 2010 года президентом Медведевым была утверждена новая военная доктрина Российской Федерации. Одновременно с этим идет довольно серьезная реформа Российской армии («реформа Сердюкова»). Наиболее важен в этой связи ключевой вопрос: насколько эта военная доктрина с описанием того, что угрожает России, соответствует новому облику армии и тем реальным угрозам, которые действительно стоят перед страной. И соответственно наоборот — насколько новый облик армии, который создается в ходе реформы, соответствует военной доктрине.

Специалисты и к принятой, и к первой предварительной доктринам относятся довольно скептически. И главная причина в том, что ее некому писать — с экспертами необходимого уровня в России дела обстоят плохо. Совет безопасности не имеет никаких серьезных экспертов, которые могли бы проводить серьезные исследования и обоснованно что-то доказывать. Но и общество относится к доктрине очень поверхностно. Первые оценки говорят о том, что в новой доктрине нет ничего нового по сравнению со старой (2000 года) — она примерно на 20 % короче и столь же поверхностная, что и предыдущая.

Однако более внимательный анализ нового документа показывает, что она на самом деле заметно отличается от прошлой доктрины. В ней появился огромный раздел по мобилизационной подготовке страны, чего не было в прошлом варианте. И слова «мобилизация» и «мобилизационный» употребляются здесь тридцать пять раз. В прошлой доктрине их было вдвое меньше. Получается парадокс: в то время как военная реформа предусматривает отказ от старой мобилизационной системы и массовой мобилизации, в официальной военной доктрине все обстоит с точностью наоборот. И если почитать ее внимательно, то можно увидеть, что, в сущности, в ней предписывается быть готовыми быстро перевести всю страну на военные рельсы.

Прежде всего, конечно, имеется в виду мобилизация экономическая, но глядя шире — в целом описанная в доктрине мобилизационная система очень похожа на советскую 30-х годов. Таким образом, в военной доктрине есть явное противоречие с идущей сейчас реформой армии. И главная причина этих противоречий — в основном в том, что доктрину писал Совет безопасности, а реформу проводит Министерство обороны.

Сначала написать доктрину требовали от Генштаба, но Юрий Балуевский, в то время бывший начальником Генштаба, вполне справедливо отвечал, что это дело Совета безопасности и вообще политического руководства страны. В итоге генерала Балуевского перевели в Совет безопасности, и ему таки пришлось писать обновленную доктрину. А он всю жизнь профессионально занимался тем, что готовил мобилизационную систему и готовился воевать с НАТО, для чего нужно мобилизовать все ресурсы страны, и так далее, что собственно и прописано теперь в новой российской военной доктрине.

Среди военных опасностей для страны на первом месте стоит НАТО, его глобальные амбиции и его расширение, а дальше идут региональные опасности. Причем именно не «угрозы», а «опасности» — целая страница документа посвящена объяснениям, чем «опасность» отличается от «угрозы», как «опасность» может перерасти в «угрозу» и так далее.

Скорее всего, военной доктрине вообще не следует уделять слишком большого внимания. Ведь основной смысл подобных документов в России заключается в том, что они просто должны быть в наличии. Эта доктрина — вариант компромисса между противоборствующими бюрократическими кланами. И одновременно с появлением этого во многом ритуального документа происходит поразительное дело — в стране идет по-настоящему радикальная военная реформа, какой не было уже пятьдесят лет, а возможно, и все сто пятьдесят, то есть со времен Милютинских реформ эпохи Александра II. Но при этом в официальной военной доктрине страны об этой реформе нет ни слова. Реформа и доктрина никак между собой оказались не связаны.