Осторожно! Муж-волшебник или любовь без правил

- Я тебя убью! – выдохнул он, наступая неспешно, но с какой-то неотвратимостью.

- Я последняя наярита! – попробовала образумить его.

- Сама говорила, что жили же раньше как-то без тебя, и дальше проживём, - прорычал он.

- Скучно жили! – заикнулась я.

- Ты даже не представляешь, как мне сейчас весело, - произнёс мужчина, огибая ванну.

- Правда? – усомнилась я, что в данный момент он испытывает именно это чувство.

- Так и хочется разделить веселье с тобой, - при этих словах я рванула из ванной комнаты, уже поняв, что запереться здесь было не самой лучшей идеей. Бегаю я быстрее, чем он ходит, и пусть лучше погоняется за мной по дворцу. Измотаю его так, что сил уже ни на что не останется.

Всё бы хорошо, вот только я совсем не ожидала, что дверь сама захлопнется прямо перед моим носом. Я толкала её, но, несмотря на то, что щеколда была не задвинута, та ни в какую не открывалась.

-  Страшно? – поинтересовались у меня за спиной, и от чужого дыхания зашевелились волосы на голове.

- Пока нет, - соврала я.

- Сейчас будет, - пообещали мне и самым банальным образом схватили за руки, скрутив их за спиной и чем-то связав. Это было настолько неожиданно и быстро проделано, что я даже не успела оказать существенного сопротивления. Затем он меня крутанул, разворачивая лицом, после чего мир перевернулся, так как он с улыбкой маньяка-убийцы забросил мою тушку к себе на плечо. Скрип двери известил о том, что она открылась, и меня понесли в спальню, без особых церемоний сгрузив на кровать.

- Не имеете права! Не знаю, что вы задумали, но по договору… - тут же извернулась и села я.

- По договору ты сейчас под моей опекой, и как твой опекун я заставлю тебя отвечать за свои поступки, - говорил аттан спокойно, но от этого стало на порядок страшнее. Меня дёрнули за ногу, отчего я упала на спину, потеряв равновесие, и перевернули на живот.

- Да что вы делаете?! – закричала я.

Не отвечая и не обращая внимания на мои извивания и брыкания, аттан привязал сначала мои ноги к столбикам кровати, а потом и руки.

Я заорала: «Помогите!», когда он методично стал вспарывать сначала шнуровку платья, а потом и саму материю, вместе с рубашкой и нижними юбками. Последним разрезал бельё.

- Побереги силы, здесь полог тишины, - зловеще просветили меня. Стало жутко, как никогда в жизни.

Даже повернув голову и увидев его с плёткой, я до последнего не верила, что он это серьёзно.

- Значит, я плётку люблю? – поинтересовался аттан, и мои ягодицы обжёг хлёсткий удар. – Изменились предпочтения? – ещё один. – А ты права… с плёткой… это… особое… удовольствие, – хлестал он меня при каждом слове.

Это было больно, но ещё больше унизительно. Аттан порол меня, припоминая все прегрешения, пока я не зарыдала от своей беспомощности. Не помню, чтобы ещё когда-то так отчаянно плакала. Я даже не уловила момент, когда он остановился и развязал меня.

- Зачем ты это сделала? – прохрипел мужчина, переворачивая меня и нависая сверху.

Смотря на него сквозь пелену слёз, с ненавистью призналась:

- Не жалею ни об одном слове!

- Зачем?! – встряхнул он меня, кажется, находясь на грани того, чтобы придушить.

 - Не хочу, чтобы считали любовницей!

- И из-за этого ты сделала меня посмешищем?!

- Мне важнее моя репутация, чем ваша.

- Ради мужа, который бросил тебя? – прошипел разъярённо он. Я замерла, смотря на него во все глаза. – Да-да! Он мог последовать за тобой, но предпочёл не менять направление перемещения.

Это был ещё один пазл в картине произошедшего. Я даже удивления не почувствовала.

- Ради сына, - еле слышно возразила я, почувствовав смертельную усталость. – Эти знаки никогда не уйдут, - с отвращением посмотрела на запястья. - Не хочу, чтобы его мать считали шлюхой, которая, оказавшись рабыней, предпочла стать Тенью, лишь бы улучшить своё положение.

Я отвернулась, давясь слезами, ощущая горечь предательства и унижения. Одно дело знать самой, что муж от тебя отказался, и совсем иное, когда это понимают окружающие. Мне было больно лежать на спине, ягодицы горели огнём, но во сто крат сильнее болела душа.

- Где твоя мазь? – спросил аттан, вставая с постели.

Какая мазь?! Мне было не до этого. Не дождавшись ответа, он ушёл в мою комнату. Вернувшись, заставил перевернуться на живот. При его первом прикосновении к коже вздрогнула. Лёгкий зуд в татуировках подсказал, что он сканирует мои ощущения, и следующее касание было едва ощутимо.

Мазь дарила прохладу горящей коже. Постепенно слёзы закончились. Опустошение в душе наполнило меня безразличием. Мне было всё равно, что я лежу голой, наступило какое-то отупение сознания. Аттан ничего не говорил и осторожно наносил мазь под моё тихое сопение. Веки стали неимоверно тяжёлыми и, закрыв глаза, я незаметно заснула.