Осторожно с мизантропом! (СИ)

И почему-то в смерти Ромы отчасти чувствовал свою вину. Если бы я дал совет Тимура поговорить с Ромой, может, этого не произошло. Я взглянул на пасмурное небо. Интересно, о чем сейчас думает Тимур? Случаем, не обвиняет ли он себя? Не считает ли, что смерть его бывшего на его совести? Ведь последний раз с Ромой разговаривал именно он… Нет, я не обвинял ни в чем Тимура. Он не доводил того парня до самоубийства. Просто Рома оказался слишком слаб, чтобы жить дальше без Тимура.

***

В университете Тимур не появлялся. Была только Лиза, отрешенная, рассеянная. Даже не сразу замечала меня, пока не столкнулись нос к носу. Я спрашивал, могу ли теперь, спустя три дня, навестить Тимура. Она печальным голосом известила, что вчера прошли похороны. А на эти похороны Тимур так и не пришел. Тетя его была обеспокоена состоянием своего племянника. Она поймала меня в коридоре и просила зайти к ним в дом.

Поэтому после пар я сразу поехал к Тимуру. Честно говоря, я не знал, как вести себя с людьми, которые теряют своих близких. Не знаю, что сказать, как поддержать. Но Лиза сказала, что достаточно просто быть рядом, чтобы человек не чувствовал себя одиноким. Уверяла меня, что с виду Тимур весь такой сильный эмоционально, но на самом деле он очень хрупкий. И, вооруженный такой информацией, я нажал на звонок двери Тимура.

Парень открыл мне не сразу. Я томился уже минуты три, но, наконец, дверь с противным скрипом открылась. Тимур за последние дни сильно исхудал, побледнел, а темные круги настолько выделялись вокруг его глаз, что можно было принять за синяк. Он был в той забавном пижаме с черепушками, что однажды я заметил. Парень сощурил глаза, вглядываясь в мое лицо.

- Чего тебе? – сонным голосом спросил он.

- М-можно пройти?

Тимур с минуты задумался, но потом все же отошел, давая мне пройти в квартиру. Я сел на диванчик, чувствуя ужасную неловкость. Надо бы что-нибудь такое сказать…

- По поводу…

- Что будешь пить? – Тимур прошел к кухне.

- А?

- Чай, кофе, воды? – раздраженно перечислял мизантроп.

- Воды, пожалуй.

Тимур бросил мне бутылку минералки, сам же устроился возле меня. Он убрал ноги под себя, в руках обнимал маленькую подушку. Он взял с низенького стола пульт и включил телевизор. Начал щелкать кнопки пульта, хотя не был уверен, что ему интересно смотреть что-либо.

- Как ты? – тихо спросил я. Открыл бутылку и нервно делал глотки.

- Хорошо, - мрачно ответил он, не переставая щелкать пульт.

- Не похоже.

- Лучше скажи, зачем пришел.

Я вновь начал глотать воду. Почему-то ужасно сохло горло, находясь рядом с Тимуром.

- Я слышал, что умер Рома, - начал я говорить. – И что ты не пошел на его похороны. Знаешь, мне кажется, что ты должен навестить его могилу. Ну, там выплакаться, выпустить все скопившиеся эмоции. Ты это знаешь лучше меня, конечно.

Я думал, что Тимур вскочит на ноги. Наорет на меня, что-то типа: «ты меня не понимаешь, да что ты можешь знать»; но ничего подобного не произошло. Парень никак не реагировал на все то, что я говорил. Сдается мне, что я не первый человек, кто говорит ему это.

Я глубоко вздохнул.

- Слушай, ты не должен винить себя. Рома покончил собой, потому что был слабым и нерешительным.

Наконец, Тимур выключил этот раздражающий телевизор, отложил пульт и повернулся ко мне лицом.

- По-твоему, - заговорил он, - человек, покончивший собой, слабый и нерешительный? То есть, нужно быть слабым и нерешительным, чтобы лишить себя жизни?

- Каждый может умереть, - пожал я плечами. – Любой может лишить себя жизни, но вот оживить – ни разу. Потому мы должны ценить жизнь, какова бы она не была тяжелой.

Тимур опустил голову и сильнее сжал подушку. В любой другой ситуации он бы нашел, что мне ответить, но не сейчас. У него не осталось сил, видно было, что он все эти дни не спал, что он изнурил себя своими собственными же мыслями.

- В любом случае, - тихо говорил я, - Рому не вернуть, а тебе надо дальше двигаться. Ты не можешь всю жизнь думать, что его смерть – это твоя вина.

Тимур вздохнул и поднял на меня взгляд.

- С чего ты вообще взял, что я обвиняю себя?

- Весь твой вид об этом говорит.

- Ты плохо разбираешься в людях.

- Возможно. Но сейчас я уверен в том, что говорю.

- То же мне психолог, - фыркнул Тимур. – Если тебя беспокоит мое состояние, не боись, я в норме.

- Но твоя тетя и Лиза беспокоятся о тебе. Они не уверены, что ты в норме. И, между прочим, я также думаю. Если хочешь, мы с тобой можем вместе пойти на кладбище.

Тимур поежился, смотрел в упор в пол. Я дотронулся до его руки, потом решительно сжал ее. Парень с недоумением смотрел на мою ладонь, но не отряхнул ее. Тут до меня дошло, что, возможно, он нуждался в объятиях. Поэтому придвинулся к нему поближе и нерешительно приобнял за плечи.

- Что ты делаешь? – недоумевал Тимур.

Я чуть осмелел и крепко стиснул его в объятиях. Парень начал вырываться:

- Не распускай мне тут руки!

Но я крепко держал его. Тимур успокоился и позволил себя обнять. Кажется, это его даже расслабляло, да и я вдруг понял, насколько худым он был.

- Ладно, сходим, - буркнул Тимур.