Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

— Пжейщкужант у щебя над головой, — слово «прейскурант» далось ему особенно трудно.

Дибцев взглянул «у себя над головой», просунул в щель указанную в прейскуранте сумму. Приёмщик убрал деньги в ящик стола, начал выписывать квитанцию.

— На пящнащщатое мая.

Семён достал из кошелька, пропихнул в щель ещё одну купюру. Сказал:

— Я зайду после обеда.

Шепелявый парень спрятал деньги в карман, неуверенно пожал плечами:

— Жайди.

Дибцев вышел на улицу.

Мерин постучал, приоткрыл дверь кабинета Хропцова:

— Можно?

Вилор Семёнович вскочил из-за стола, протянул ему руку. Хозяин кабинета был приветлив и, как показалось Мерину, несколько смущён.

— Добрый день, Игорь Всеволодович, проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Простите великодушно, что побеспокоил, но вы сами сказали звонить, если что, а у нас тут тако-о-ое, я до сих пор в шоке, в себя прийти не могу, просто ЧП, знаете ли… Простите. — Он подошёл к телефону, набрал несколько цифр. — Олечка, зайдите ко мне, пожалуйста. Это наш сотрудник, она вчера присутствовала при этом ужасе…

Мерин сел в указанное кресло, мельком оглядел знакомый интерьер. Всё то же: рыбки плавают, попугаи на месте. Секретарши Милы на месте не было.

— Вчера в конце рабочего дня, — Хропцов устроился рядом с Мериным, заговорил негромко, — приходит молодой человек и, не называя себя, я ушам своим не поверил: «Десять билетов до конца месяца на 21–16». Десять!!

— Это Нью-Йорк, — уточнил Мерин.

— Ну да. В том-то и дело. 21–16. Дефицитнейшее направление. Люди месяцами стоят в очередях — вы же знаете любовь нашего руководства к полётам граждан за рубеж. А этот — десять билетов ему подавай! Ни бумаг никаких, ни ходатайств — ничего! Ничего! Просто: «Десять билетов на 21–16 на разные числа». Я говорю — у нас так не бывает…

В дверь постучали:

— Можно, Вилор Семёнович?

— Да, конечно, заходи, Олечка. Это наша сотрудница, Ольга Мурадовна, а это Мерин Игорь Всеволодович, работник Московского уголовного розыска, майор милиции, — Хропцов представил посетителей друг другу.

— А это Хропцов Вилор Семёнович, генерал в отставке, — Мерин попытался разбавить напряжённую атмосферу кабинета, но сотрудники МОГА его не поддержали, шутка повисла в воздухе неуместным в данной ситуации придатком.

— Я попросил Ольгу Мурадовну зайти, она была свидетельницей той ужасной сцены, — Хропцов на мгновение задумался. — На чём мы остановились? А-а, да, так вот, я говорю — у нас так не бывает… это уже при вас, Ольга Мурадовна? — Та усиленно закивала головой. — Да. Вот. Я говорю, что так не бывает, билеты в кассе, а у нас тут заявки… э-э-э… запросы, бронь, — он тронул лежащую на столе кипу бумаг, — мы билетами не распоряжаемся. И тут этот молодой наглец говорит: «Десять билетов, мне — пять». — Хропцов долго смотрел на молчавшего Мерина и, не дождавшись звуковой реакции с его стороны, продолжил: — Понимаете?! Пять билетов ему. А остальные?! Я, извините, обалдел. — Он жестом пригласил Ольгу Мурадовну подтвердить его слова, женщина возмущённо заёрзала на диване: «Ужас, ужас». — Да нет, Ольга Мурадовна, это, знаете ли, не «ужас», это криминал, если я хоть что-то понимаю в медицине! — Сотрудница с укоризненным отчаянием развела руками: как можно, вы(!) да не понимаете в медицине! — Вот так, Игорь Всеволодович, — отвернулся от неё Хропцов, — прямым текстом: десять билетов, пять ему. А остальные пять, я прошу прощения, кому?

Мерин молчал, «мучительно соображая», кому же это, действительно, предназначались остальные пять билетов. Наконец спросил:

— А как он выглядел?

Хропцов заметно обрадовался вопросу. Встрепенулся:

— Да, вы знаете, такой… молодой, нормальный, вроде даже симпатичный…

Сотрудница с этим описанием категорически не согласилась:

— Ничего себе «симпатичный»! Уголовник!

Хропцов строго на неё глянул.

— Подожди, Олечка! — и опять повернулся к Мерину: — Вот такие дела.

— Ну, и?..

— «Ну, и»! — повторил Хропцов, давая понять неуместность подобного вопроса. — Я, разумеется, указал ему на дверь. Но сам факт! Это ж чёрт-те что! И я решил позвонить вам, простите ещё раз…

— Нет, нет, что вы, правильно сделали, Вилор Семёнович, я вам очень благодарен. Если не трудно, опишите, пожалуйста, его поподробнее.

— Ну, молодой человек, густые тёмные волосы, карие, по-моему, глаза, а?

— Чёрные, — уточнила Ольга Мурадовна.

— Одет… э-э-э-э… так… нормально…

— А какие-нибудь особые приметы?

— Особые? Да вроде… так… ничего особенного, ни усов, ни бороды. Он обещал зайти ещё раз. Наглость беспредельная — ничего не боятся.

— И никаких документов, — Мерин произнёс это без вопросительной интонации.

— Никаких! Ни бумаг, ни ходатайств. Ничего! Он даже визитную карточку оставил. Я не стал смотреть. Выбросил.

— Выбросили?!

— Ну, а зачем она мне? — очень искренне удивился Хропцов. И тут же понял, какую совершил оплошность, засуетился, заохал. — Ах ты, господи, как же я не догадался-то, ай-яй-яй, глупость какая. Прошу прощения. Если, дай бог, не убирались, я её, кажется, в урну бросил.