Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

Поздно вечером к тому же дому № 3 по улице 2-й Боткинский проезд подъехала с иголочки новенькая белая «Волга». Водитель нагнулся к лобовому стеклу, глянул наверх: на пятом этаже светились два окна. Он вышел из машины, запер дверцы, проверил на прочность замки и, ударив носком ботинка по задним скатам, неспешно двинулся к подъезду. Оглянулся: на безукоризненно чистом номерном знаке даже в темноте можно было разглядеть буквы и цифры: М 877 НТ.

Водитель вызвал лифт. Мимо него с громким визгом промчалась небольшая лохматая собачонка, за ней с криком: «Буш, подожди, Буш, я кому говорю подожди», пытался поспеть хозяин — вихрастый парень лет четырнадцати. Вдвоём они вылетели на улицу. Лохматая собака первым делом обнюхала незнакомую машину, подняла лапу и облегчилась на заднее колесо.

— Фу, Буш, фу, нельзя, — негрозно прикрикнул хозяин.

«Буш» порыл лапами землю и пустился наутёк.

На пятом этаже все три двери, выходящие на площадку, были обиты одинаковым чёрным дерматином. Водитель «Волги», не раздумывая, подошёл к одной из них, три раза нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали, пришлось звонить ещё и ещё, пока, наконец, за дверью не послышались шаркающие шаги:

— Кто?

— Кто-кто? Иван пихто. Ты что там, умер? Лёш, открывай, это я.

— Кто «я»?

— Я, Лёш. Ну — я, Юра. Юра Чибилин. Ты что? Открывай.

— Чибилин?

— Ну!

Алексей Гривин в махровом банном халате с мокрой головой и полотенцем через плечо долго заглядывал в «глазок», возился с многочисленными замками, приоткрыл на цепочку дверь.

— Ты, что ли? Заходи. Не узнал, извини, богатым будешь.

— Друзей надо узнавать по голосу, — упрекнул его Юрий. — Полчаса звоню.

— Редко видимся, извини, не узнал. Заходи. Дверь захлопни, — крикнул он из ванной комнаты. — Что не позвонил?

Юрий не ответил.

— Раздевайся. Я щас.

Водитель вошёл в комнату. Огляделся. Задвинул на окнах шторы. Открыл, заглянул в шкаф. Задержался у телевизора, понаблюдал за происходящим на экране групповым изнасилованием, прибавил громкость. Прошёл на кухню. И там задвинул шторы.

Гривин в ванной комнате сушил голову феном. Рядом на стуле затрещал переносной телефон.

— Алё. Алё-ё-ё! — Он крикнул. — Юр, заткни телик, не слышно. Алё, Ань, ты? Подожди секунду. Ю-ю-юр, заткни его, не слышу ни хрена.

Юра вернулся в комнату, носком ботинка выдернул вилку из розетки.

— Да, Ань. — Алексей продолжил разговор. — Привет. Тут ко мне дружок зашёл… А? Да нет, говорю — дружок. Ну ладно, не валяй. Не валяй, говорю. Я только с самолёта. Позвони завтра. Ну — не рано. Ну ладно, давай. Ну давай. Давай. — Он отключил связь, крикнул:

— Юр, выпьешь? Там в баре хороший дринк.

— Я за рулём.

— Ну смотри. Я щас.

Он склонился над ванной, и в этот момент прозвучали два негромких щелчка, напоминающих выстрелы из пистолета с глушителем.

Алексей Гривин перегнулся через бортик кафельного корыта и замер в очень неудобной позе: босые ноги его остались на полу, а голова, руки, плечи — большая часть туловища оказалась под водой. Живой человек без водолазного костюма в таком положении долго находиться не может. Но шло время, вода постепенно окрашивалась в красный цвет, и, похоже, никакого контрольного выстрела не требовалось. Но он прозвучал так же, как и предыдущие два — почти беззвучно.

Юра вышел из квартиры, захлопнул входную дверь и, не вызывая лифт, стал спускаться по лестнице.

Вазовские станции технического обслуживания «Жигулей» все на одно лицо: грязные и безалаберные. Кому-то не выехать, не развернуться. Кому-то, наоборот, не въехать. Вой клаксонов, мат, лязг железа.

Белая «Волга» Юрия Чибилина, беспомощно покачиваясь, висела на подъёмнике. Номерные знаки М 303 МК отражали солнечные лучи, и от них по стенам бегали шустрые «зайчики». Чумазый паренёк-слесарь, виртуозно орудуя инструментами, менял скаты.

Когда до блеска свежевымытый автомобиль, вместо того чтобы летать по трассам и оставлять за спиной километровые столбы, висит в воздухе готовой к разделке бычьей тушей, и под ним хозяйничает чёрный от грязи человек — картина эта не для слабонервного хозяина, души не чающего в своём четырёхколёсном любовнике. Хочется плюнуть на всё, смириться со всеми неполадками и немедленно запретить экзекуцию.

Было заметно, что Чибилин нервничает.

— Осторожно, осторожно, Лёнь, осторожно! Царапаешь!

— Да я осторожно, не боись. Я за неё отвечаю. Но ты торопишься, Юр. Зря торопишься. Резина клёвая, поверь. Пару лет ещё пробегает — не скользнёт.

Колесо отвалилось, «Лёнь» легко нацепил новое, вставил болты.

— Работай, работай, не рассуждай много. «Клё-ё-вая». Я сам знаю, когда менять. Мне моя жизнь дороже.

— Хозяин — барин, — не обиделся паренёк. Спросил, указывая на снятые колёса: — Куда их?

— Кинь в багажник.

Загудело подъёмное устройство, «Волга» величественно поползла вниз. Слесарь открыл крышку багажника и на мгновение замер, опасливо глянул по сторонам: «Оригинально».

В углу багажника валялись два грязных номерных знака М 877 НТ.

Чибилин перехватил его взгляд.

— Не клади в штаны, маленький. Глазки закрой. — Он полез в карман за кошельком. — И ротик не разевай. Доходчиво объясняю?