Осторожно: TERRA!

Насколько далеко зашла преобразующая деятельность человека уже за две с половиной тысячи лет до наших дней, видно из следующих строк великого греческого философа Платона. «…в те времена еще не поврежденный край имел и высокие горы, и равнины, которые ныне зовутся каменистыми, а тогда еще были покрыты мягкой почвой, и обильные леса в горах… ибо воды, каждый год изливаемые от Зевса, не погибали, как теперь, стекая с оголенной земли в море, но в изобилии впитывались в почву, а потому не было повсюду недостатка в источниках рек и ручьев… Таким был весь наш край от природы… И вот остался, как бывает с малыми островами, сравнительно с прежним состоянием лишь скелет истощенного недугом тела, когда вся мягкая и тучная земля оказалась смытой и только один остов еще перед нами».

Темп наступления на природу нарастает непрерывно. За последние 30–40 лет человеку пришлось объявить неприкосновенными тысячи разновидностей животного и растительного мира, создать многочисленные заповедники в разных уголках планеты. Постепенно он пришел к выводу, что объявленная им когда-то война природе есть война, в которой проигрывают обе стороны, ибо любая одерживаемая им победа может обернуться поражением. Так первичное освоение лесных земель в Европе привело к сведению лесов, ухудшению климата, развитию процессов оврагообразования, водной эрозии. За два тысячелетия континент постарел так, как не старел за предыдущий миллион лет. Правда, с одной стороны, это дало возможность Европе стать современной Европой, зато, с другой — уже за много веков до нашего времени поставило перед нею проблему истощения земли.

Глава 3 О загнанном арабском скакуне и причинах усталости земли

В. Докучаев сравнивал наши черноземы с загнанным арабским скакуном и настойчиво требовал для них отдыха. Рецепт не нов, однако, к чести В. Докучаева, он и не считал себя его первооткрывателем.

Когда современники Галилея вскоре после изобретения им телескопа обвинили его в плагиате, ибо незадолго до этого события подобное же открытие совершил один голландский часовщик, Галилео ответил примерно так: «Дело не в самом телескопе, а в тех путях, которыми мы оба шли к нему. Часовщик изобрел его случайно, сопоставляя отшлифованные им линзы, я — изучая законы преломления света в них».

Мужички задолго до В. Докучаева знали, что земле нужен отдых, он лишь первым сказал почему.

Впрочем, на этот вопрос пытались ответить многие и много раньше В. Докучаева. Первое, что, естественно, приходило в голову, — это мысль о нехватке пищи для растений.

Помрачение натуральной науки

Однажды некий Бернар Палисси попытался доказать, что растению для произрастания нужна… земля. Это наглое мнение повергло ученых, его оппонентов, в столь страшный гнев, что они даже заключили несчастного в Бастилию, где после длительного пребывания он и скончался в 1589 году 80-летним стариком. Книга, написанная этим «еретиком», называлась по тем временам совсем недлинно: «Чудесные рассуждения о природе вод и источниках естественных и искусственных, о металлах, солях, камнях, об огне и землях со многими другими тайнами предметов, встречающихся в природе, с приложением трактата об удобрениях земли». Монография, как видим, достаточно всеобъемлющая, а потому, естественно, и не слишком оригинальная.

Палисси во многом повторял старых античных авторов первых агрономических трактатов. Римлянам были известны многие тайны «худой» и «жирной» земли; они знали толк в удобрениях навозом и зелеными растениями, запахиваемыми в пашню. Правда, в эпоху Юлия Цезаря полагали, что на растения сильно действуют небесные светила, так что одну из систем полеводства так и назвали сидеральной, что означает — звездная. Но большого практического смысла означенная теория «звездного питания растений» не имела.

А вот во времена злополучного Бернара всерьез верили, что растению для питания нужна только вода, а земля — вовсе ни к чему, разве только для поддержания стебля в вертикальном положении. «Водная теория» питания господствовала долго, упорно пренебрегая всем многовековым опытом земледелия, выраженным в древней мудрости: «Тление есть мать растительности». Косность сторонников этой теории была столь велика, что М. Ломоносов с раздражением восклицал по их адресу: «Натуральную науку более помрачили, нежели свету ей придали!»

Не следует, однако, думать, что водная теория питания была совершенно умозрительной и вовсе безосновательной, а ее сторонники были сплошь Митрофанушками от науки. Напротив, в их числе были, например, великий Фрэнсис Бэкон, лорд Верулемский, ее разделял известнейший физик-экспериментатор Роберт Бойль и немало других лиц со столь же громкими фамилиями. Конечно, во многом эта теория была рождена «в плоскости письменного стола», но что можно возразить против следующего описания знаменитого «брюссельского опыта» Ван-Гельмонта (1577–1644 гг.)?