Осторожно, женское фэнтези

— Вы сумасшедшая? — вытаращила она глаза, и я с трудом сдержала смех: кто бы говорил! — У вас… голоса? Видения? Или это место действует? Лидия так и не оправилась после того всплеска. Но вы… Бедная девочка!

Самое смешное: она искренне жалела меня. Собиралась убить, но переживала из-за моего возможного помешательства.

Бедная девочка…

Ева Кингслей назвала меня так же в тот день, когда пришла в себя в лечебнице. Хотела сказать мне что-то важное, но не успела. Тогда я забыла об этих словах почти сразу же, а теперь почему-то вспомнила. Должно быть, это и правда важно, и нужно успеть понять… До смерти? До того, как я умру в этом мире и окажусь в другом?

Нет, умирать сегодня я была не намерена. Другой мир подождет. Ему ведь без разницы: Мэйтин говорил, что понятия времени между мирами не существует. А Грайнвилль — о том, что в этих мирах мы можем быть кем угодно…

Я улыбнулась, чем еще больше озадачила вглядывавшуюся в мое лицо женщину.

— Вы не в себе, — сделала вывод она. — Это трудно — хранить память об обеих реальностях. Я сама… Впрочем, это неважно.

— Почему же? — возразила я. — Мне интересно, как вы справились.

В финале злодеи обычно делятся секретами, думая, что герой унесет их с собой в могилу. А герой выживает, как правило.

Я надеялась, что не стану для этого правила исключением.

— Справилась как-то, — не пожелала откровенничать мисс Милс. — Не сидите на полу, там холодно, встаньте…

— А то что? Простужусь? Побрезгуете убить меня с насморком?

Вместо того чтобы устыдиться своих намерений, библиотекарша разозлилась:

— Вы сами виноваты! Я перебрала все источники, нигде и слова нет о подобных аномалиях! Но если и так, зачем нужно было поднимать переполох? Ставить в известность ректора? Писать заметки на память? Вы сами в это влезли и не оставили мне другого выхода! А ведь вы мне понравились, Элизабет. Думаете, много студентов уделяет внимание истории мистических существ? Единицы! А у вас хороший потенциал… был… Как и у Германа. Вы не представляете, как я расстроилась, когда поняла, что он был в числе бездельников, мечтавших получить желаемое за одну каплю крови. Глупый мальчишка! Загадал бы научную степень сразу же после окончания академии — ему это удалось бы. Но нет, ему захотелось победы в дурном мордобое. Вот и поплатился!

— Саймон не знает, — поняла я. — Не знает, что это вы провели тот ритуал.

— Не знает, конечно, — женщину насторожили мои слова. — Зачем ему знать?

— Они с Германом дружили.

— Правда? Бедный мой малыш, он совсем никому не нужен. За годы так и не нашел друзей, кроме мальчишки, которого заведомо не могло быть в его жизни, и девчонки, которой тоже скоро не станет. Думаете, так будет всегда? Мир не примет его?

— Саймона? Почему?

— Потому что его не должно быть, — словно удивляясь тому, что приходится объяснять, сказала библиотекарша. — Он умер вскоре после рождения.

ГЛАВА 55

Можно представить, какое у меня стало лицо, если она рассмеялась.

— Лидия ведь говорила вам, не назвала только моего имени. Но если бы никто не знал о том, что реальность меняется, она могла рассказывать обо мне что угодно — это не воспринимали бы всерьез. Понимаете? Понимаете, что в случившемся с Лидией тоже виноваты вы?

— Да, — вздохнула я. Многое становится понятно после того, как судьба отвесит тебе подзатыльник, заставив смотреть в нужную сторону. — Лидия сказала, что ребенок не умер. Его уморили. Думала, что леди Пенелопа тоже помнит об этом. И она помнила до определенного момента. Не вас, а саму ту историю. Еще удивлялась, что забыла ее продолжение.

Мне следовало обратить внимание на такую забывчивость, ведь я тогда уже знала, что реальность меняется. Хотя вряд ли связала бы историю о замерзшем на кладбище младенце с рассказом о рождении чудесного малыша. Тогда, на «Крылатом», мисс Милс буквально вытягивала из наставницы эти воспоминания, чтобы убедиться, что та уже не помнит изначальной версии.

— Помнила? — скривилась библиотекарша. — Кто бы мог подумать? В легендах описывались случаи, когда кто-то сохранял память о стертых событиях, если они произвели на него глубокое впечатление. Не думала, что ваша наставница настолько чувствительна. Лидия — другое дело. Она и до несчастного случая была слишком правильной и мягкотелой, а потом… Мы жили по соседству, больше тридцати лет на одном этаже. И тридцать лет она плевала на мою дверь. Каждый день, проходя мимо… В той жизни. А в этой улыбалась при встрече и могла часами нести всякую чушь. К счастью, встречались мы редко. Или к сожалению. Я не видела ее после ритуала до того дня, как она заменила Джерри. Откуда мне было знать, что она все вспомнила? — Женщина задумчиво нахмурилась: — Или она и не забывала? Как правильно?

— Правильно — не убивать своих детей, — выговорила я, стуча зубами.

Трясло меня скорее от волнения, чем от холода. С одной стороны, все разъяснилось, с другой — запуталось еще сильнее. Если она изменила реальность ради Саймона, а мы все вернем…