Осторожно, женское фэнтези

— Я сказал, возьмите, а не наденьте, — напомнил доктор, дождавшись меня в коридоре. — Оставьте пока. Хотя бы здесь, — кивнул на скамью у стены. — Мы еще не уходим. Сначала хочу познакомить вас кое с кем.

— Зачем? — растерялась я.

Правильнее было спросить «с кем?», но вопрос уже прозвучал, заставив мужчину задуматься.

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, мне нужен совет.

— Мой?

— Отчего бы не ваш? Эноре кэллапиа признал вас достойной доверия. Почему я должен сомневаться в его выборе?

— Может, потому что у вас нет рога во лбу? — пробормотала я, но пальто, как он и велел, оставила.

В последние дни все разговоры сводятся к доверию. Но с Грином бесед на эту тему я не ожидала. Да и нужно ли мне его доверие? Не стоит лезть в чужой шкаф в поисках скелетов, если не хочешь пополнить их ряды.

— Расслабьтесь, Бет, — усмехнулся доктор. — Я не собираюсь посвящать вас в смертельные тайны или каяться в грехах. Но… вас это тоже касается в какой-то мере.

Если бы существовал приз за умение говорить загадками, он стоял бы на видном месте в кабинете Грина. А мне полагалась бы награда за любопытство.

Вслед за целителем я поднялась на третий этаж. Ощущение тревоги, которое я испытывала в присутствии этого человека, возрастало с каждой ступенькой, а когда он открыл дверь в одну из палат, желание развернуться и бежать прочь стало практически невыносимым.

— Потерпите, — сказал он, — мы ненадолго. И простите, я не предупредил, что знакомство будет односторонним.

Палата была маленькой, рассчитанной на одного человека, и такой уютной, что, казалось, из больничного коридора я перенеслась в чей-то дом и вошла в спальню. Цветочные горшки на подоконнике, коврик на полу, детские рисунки на стенах. На маленьком столике — букет пестрых хризантем в хрустальной вазе.

На кровати лежала женщина. Лицо, лишенное мимики, — не умиротворенное, не расслабленное — застывшее неживое лицо делало ее похожей на куклу. Очень красивую куклу. Точеный носик, четко очерченный алый рот, высокие скулы, тонкие брови и длинные черные ресницы. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада…

— Миссис Ева Кингслей, — представил Грин. — Декан факультета прорицаний и пророчеств. Моя пациентка и основная причина того, что вы сейчас либо упадете в обморок, либо сбежите в другое крыло.

— А давайте пойдем к единорогу? — выдавила я.

— Давайте, — согласился доктор. — Встретимся на крыльце. Идите вперед. Бегите. Бегите, Бет.

Когда мы с друзьями только начали собирать информацию обо всем, что связано с исчезновениями, имя Евы Кингслей всплыло и тут же забылось. Она ведь ничем не могла помочь — всего лишь случайная жертва. Моя жертва. Я написала об этом. Придала истории загадочности. Надо же, даже декан прорицателей не смогла определить, что случилось со студентами, и сама впала в кому, пытаясь увидеть, где они сейчас. А они сейчас нигде. Как и разум миссис Кингслей.

Я обхватила руками шею единорога и прижалась щекой к мягкой шерсти. В этот раз не пришлось звать и уговаривать. Он сам подошел, почувствовав мое состояние, и позволил себя обнять.

— Отпустило? — спросил со стороны Грин.

— Да, благодарю.

То-то он удивился моему приветствию-извинению. Я полагала, что подслушала нечто пикантное, а это был лишь разговор двух медиков, обсуждающих целесообразность дорогостоящего лечения. Для врача дорогостоящего.

— Леди Пенелопа права? — спросила я, прячась под пышной, но невесомой, как паутинка, гривой.

— Нет. Я контролирую процесс.

Ложь, которая не может меня обмануть, как бы уверенно ни звучала. Я ведь даже не человек с индикатором уровня магии. Я сама — индикатор. И понимаю, что никаким контролем тут и не пахнет. Если я при каждой встрече с ним чувствую негатив от этой связи, что должен чувствовать он?

— Вы с ней…

Любовники? Близкие друзья? Родственники?

— Соседи, — ответил Грин, без продолжения поняв вопрос. — Живем рядом. Всего-то в получасе ходьбы друг от друга.

— Снова язвите?

— Ничуть. Мы даже здоровались при встрече до того, как ее привезли в лечебницу уже такой. Правда, я был уверен, что имя у нее другое, какое-то цветочное — Роза или Виолетта. А ее муж, Роберт, подвозил меня однажды, порталы тогда сбоили из-за грозы. У него автомобиль…

Пышные усы и светлые, почти как у эльфа, глаза. Он приносит жене букеты ее любимых цветов и учит ее лечащего врача водить машину. Считает его хорошим доктором и не сомневается, что он поставит супругу на ноги. А тот бесится от бессилия и срывает злость на пустых бочках, понимая, что ничего не может сделать — только поддерживать жизнь в неподвижном теле, непрерывно подпитывая его собственной энергией.

— Потому вы и не любите хризантемы?

— Нет, — Грин усмехнулся, проследив ход моих мыслей. — Они мне никогда не нравились. Но теперь, — усмешка растаяла, оставив в уголках тонкого рта жесткие морщины, — терпеть их не могу.

И все же многое еще непонятно. Самое главное…

— Зачем? Почему так?

— Это единственный выход. Если разорвать связь, она умрет в течение суток.

— А если не разорвать, сколько протянете вы?