Осторожно, женское фэнтези!

Видимо, мои намерения отразились в заплаканных глазах, и мужчина отступил. Стоял с полминуты, глядя, как я, пытаясь сдержать новый приступ рыданий, глотаю непролившиеся слезы, а пролившиеся остервенело размазываю по лицу, а затем схватил неподписанное письмо, разорвал, бросил обрывки на стол и припечатал ударом кулака.

– Все! Довольны?

– Д-довольна? – я чувствовала, как сам по себе кривится при этих словах мой рот. Герой, задери его демоны! Создал проблему – решил проблему. Теперь благодарностей ждет?

Я вскочила с кресла и рванула к двери.

В душе надеялась, что он меня остановит. Сумеет найти правильные слова. Но я миновала приемную, сбежала по ступенькам и чуть не пролетела гардероб, спеша скорее вырваться из здания, а меня так никто и не догнал. Не окликнул даже.

Глава 26

Я ушла уже далеко от главного корпуса, когда поняла, что направляюсь не к общежитию. Ноги сами вели в лечебницу. Видимо, к Грину, чтобы снова уверять его, что у меня все в порядке, просто опять захотелось поглядеть на единорога. А он мне тут же диагноз поставит. По справочнику в красной обложке.

Нет уж! Есть и другие способы успокоиться.

– Я все помню, – первым делом сказал Саймон, когда мы остались вдвоем в тренажерном зале. – Но остальные забывают. Я заходил к матери в обед, она уверена, что Герман перевелся в Найтлоп… Представляете, в Найтлоп? А что говорят другие? Инспектор? Ректор?

– С инспектором я сегодня не встречалась. А с милордом Райхоном мы виделись только мельком.

На фоне происходящего ссора с Оливером выглядела особенно глупо.

– Он знает, что вы не ночевали у себя? – встревожился боевик, заметив, как я помрачнела.

– Лишь то, что я тайком ушла из общежития. Но этого хватило.

– На ринг? – с пониманием предложил Саймон.

– А вы…

– Не волнуйтесь, вряд ли вам удастся меня задеть, – усмехнулся он самоуверенно.

Часа на ринге хватило мне, чтобы сбросить накопившееся раздражение и ликвидировать разброд в мыслях. План сложился сам собой. Обиды – прочь, гордость – в кулак, и прямиком в ректорат, пока Оливер не ушел. Пусть что хочет обо мне думает – дело страдать не должно.

Помешал реализации этих планов сам ректор, карауливший меня у корпуса боевиков.

– Уделите мне несколько минут, мисс Аштон? – спросил он ровно, будто не было перепалки в лечебнице и разговора в его кабинете.

Чурбан непробиваемый!

– Что вам угодно, милорд?

Хотелось верить, что ему угодно извиниться, но маг протянул мне запечатанный конверт:

– Пришло сегодня, когда почту уже развезли. Я подумал, вам будет приятно получить его скорее, а не ждать до завтра.

– Так вы и переписку мою отслеживаете! – вспыхнула я. – Может, еще и читаете?

Я выхватила у него конверт, проверила целость печати и только затем прочла имя отправителя: леди Оливия Аштон. Стало не по себе. Не полиция и не Оливер – я сама влезла в чужую переписку. Но что-то во мне требовало скорее разорвать конверт и прочитать письмо. Отстраниться от чужих чувств не получилось, и я радовалась вместе с Элси полученной из дома весточке и тому, что родители благосклонно приняли ее переход на другой факультет, а в начале апреля собираются приехать в академию.

Но сегодня уже… Второе марта! Я пропустила приход весны. Не заметила, как растаял снег, обнажив черную землю с крохотными островками молоденькой травки. Машинально ставила даты в тетрадях, но даже не поняла, что название месяца изменилось. Апрель совсем скоро, а значит, нет времени на ссоры: нужно успеть разобраться с проблемами, чтобы Элизабет – она, а не я – встретилась с родителями. Наверное, она скучает по ним.

Я по своим скучаю…

– Спасибо, что взяли на себя роль почтальона, милорд. Но вы ведь не только за этим пришли?

– Нет, я… Помните, однажды я сказал вам, что мне тяжело находить общий язык с юными девушками – недостает такта и сложно подобрать правильные слова…

– В искусстве прозрачных намеков вы тоже не преуспели, – вздохнула я.

– О чем вы? – будто бы не понял ректор.

– О том, что вы только что спросили меня, помню ли я, как однажды призналась вам в любви. Не очень благородно с вашей стороны играть на моих чувствах.

Обвинение его задело. В глазах вспыхнули злые огоньки, губы сжались в тонкую линию. Но, очевидно, пока я поправляла нервишки на ринге, в пошатнувшейся цитадели тоже провели ремонт. Сердитые морщинки на лбу разгладились, и ярость во взгляде сменилась грустью.

– Я сказал только то, что сказал. Ваша реакция – лишнее подтверждение тому, что я не умею находить нужные слова.

– Особенно с юными девушками.

– Особенно, – согласился он, сделав вид, что не услышал иронии. – Нужно быть предельно тактичным, даже если собираешься отчислить девицу за неуспеваемость или дурное поведение. К счастью, мне редко приходится общаться со студентами лично: есть кураторы, деканы, проректоры…

– Но если чей-то отец – первый помощник лорда-канцлера и регулярно отчисляет на развитие академии немалые суммы, то приходится.

– Нет. Но если кто-то осчастливит меня хвостом, например, я не стану делиться радостью с другими преподавателями, а поблагодарю благодетельницу лично.