Осторожно! Злой препод!

Не спорю, руки в крови, но по прямо противоположной причине. В моем воображении иногда возникает специальный ад для преподавателей — мир, где все работы будут выполнять их ученики. Недавно не удержалась, обрисовав картину студентам: представьте себе, что в каждой специальности заправляют люди вроде вас, привыкшие знать примерно, а не точно. Они стоят у атомного реактора (красненькую кнопочку нажать или зелененькую? Красненькая симпатичнее), сидят в кабине самолета (что положено делать раньше — приземляться или выпускать шасси? Впрочем, какая разница), проектируют дома (крыша рухнула? Но я же не виноват, что зимой выпал снег, откуда мне было догадаться?).

Больше всего меня поразила реакция слушателей. Студенты не обиделись, а пригорюнились, тоном взрослого, вынужденного огорчить малолетнего ребенка прокомментировав: «Вот вы, Александра Игоревна, даже не подозреваете, какие наши одноклассники поступили в медицинский институт. Нас хоть вы заставляете что-то делать, а они говорят — у них заниматься вообще не надо. Скоро лечиться станет страшно!»

Да, страшного кругом немало. Тонет корабль или падает самолет, и я с ужасом думаю: у штурвала стоял недоучка, незаслуженно получивший диплом, и вспоминаю все случаи проявленной мною слабости. У нас на кафедре такая нервная не я одна. Казалось бы, если тебе присылают двоечника с направлением на экзамен раз в неделю на протяжении целого семестра, не платят за дополнительную работу, зато вынуждают проводить ее тет-а-тет с испытуемым, без ассистента — надо быть круглым идиотом, чтобы не понять намека. А мы вместо того, чтобы поставить незаслуженную троечку, за деньги или без, упрямо добиваемся знаний. Иной раз даже преуспеваем в своем гнусном намерении.

Терпел-терпел наш Большой Начальник эти фортели да и явился для отеческого вразумления. Видела я его впервые, хотя была премного наслышана и как-то раз даже пыталась записаться на прием. Подробности потом, а пока достаточно знать, что я не преуспела. Личная секретарша марсианина объяснила, что для всякой земной шушеры вроде доцентов подобная честь слишком велика.

Но вернемся к заседанию кафедры. Выглядел гость, не побоюсь этого слова, достойно. Ни низок ни высок, ни худ ни толст (хотя с некоторой склонностью к последнему), ни молод ни стар. Мордатость, как положено, повышенная, лицо пышет здоровьем и довольством (да, попадаются иной раз среди Больших Начальников экземпляры на вид изнуренные, один вы несомненно знаете, однако это скорее исключение, чем правило). Солидный костюм, элегантный галстук. Короче, встречу потом на улице — не узнаю.

Впрочем, по улице такие не ходят, а передвигаются исключительно в хорошо кондиционированных автомобилях — очевидно, воздух нашей планеты плохо сказывается на здоровье бедолаг. Я же говорю — марсиане. Наиболее удачливых из них я вижу исключительно в телевизоре — похоже, данная природная среда для них наиболее благоприятна, и они всячески стремятся ее обжить. Наш красавец пока попадает в чудо-ящик редко, однако внешне мало отличим от многих его обитателей — не тех, которые шоумены (они, чтоб вы знали, делегированы к нам с планеты Венера), а тех, которые чиновники.

Во время своего визита Большой Начальник не выпускал из рук мобильный телефон, вероятно опасаясь пропустить звонок из центра Галактики. Время от времени таковой раздавался, и марсианин, прервав речь на полуслове, курлыкал что-то в трубку, наглядно демонстрируя нам свои приоритеты. Мы явно располагались в длинном списке последними.

Впрочем, самое главное он поведал, едва войдя, — и повторил потом неоднократно, справедливо сомневаясь в нашей способности воспринять информацию с первого раза. Слоган звучал коротко и ясно: «Пять отчисленных студентов — один уволенный преподаватель».

Ошеломленные этой практической арифметикой, мы в большинстве своем молча и искренне старались ее осмыслить. И лишь пенсионеры, особенно проработавшие на кафедре три-четыре десятка лет, упорно задавали вопросы.

Например, Вера Георгиевна, очевидно взбодренная справкой, что она не маньяк, своим милым интеллигентным голосом принялась доказывать, что новые образовательные стандарты в корне порочны. Часы на математику уменьшать никак нельзя, а надо, наоборот, увеличить, поскольку из школы дети приходят неподготовленными, техника же становится с каждым годом все сложнее, и, чтобы выпустить специалистов, способных ее развивать или хотя бы освоить принцип действия, мы должны дать студентам необходимый математический аппарат, который упростить совершенно невозможно.

Разумеется, речь была обречена на провал. Я бы вообще не рискнула, беседуя с марсианином, использовать сложноподчиненные предложения. Все-таки для него наш язык — чужой. Вон как лапидарно выражается на нем он сам! Следовало сказать в том же духе: «Уменьшение часов — плохой специалист». В подобной форме собеседник, не исключено, и воспринял бы информацию.