Остов

– Мама.

– Дорогая, ты должна понимать: этот человек, этот взрослый, зрелый мужчина, он всюду в выигрыше, с какой стороны ни посмотри. Я не сомневаюсь, что он любит тебя. Как тебя можно не любить? Ты чудесная, замечательная. Но ты должна признать, он нашел удачный выход из затруднительного положения. А если б он влюбился в девушку, родители которой не помогли ей купить квартиру почти в центре Лондона? Ему пришлось бы искать собственное жилье. То-то и оно. Ему пришлось бы взять на себя ответственность. А он вместо этого намерен присосаться к нам, использовать тебя в своих интересах. И это при том, что мы с ним даже не знакомы. Это подозрительно. И у тебя он тоже должен вызывать подозрения.

– Тебе он понравится. Вот увидишь.

– Маловероятно, дорогая. Еще и занимается непонятно чем…

– Мама, да все там понятно. Он работает в неправительственной организации!

– Порядочный мужчина не бросил бы жену и детей ради молодой женщины. Порядочные мужчины так не поступают. Это подло и низко.

– Мама, ему только сорок три года, так что «связался черт с младенцем» – это не про него. Да и я из возраста Лолиты вышла лет двадцать назад.

Их внимание отвлекает внезапное шипение на плите.

Закипевшая вода в пароварке находит выход из кастрюли и белой пеной выливается на огонь. Уклоняясь от летящих в нее шипящих брызг, Рут спешит сдвинуть кастрюлю с горящей конфорки и выключает газ. Шум прекращается, в кухне снова наступает тишина. К аппетитным ароматам праздничного ужина теперь примешивается неприятный запах жженого крахмала.

Энн натянуто улыбается в знак примирения.

– Давай не будем портить друг другу ужин. Мне бы хотелось, чтобы мы снова были друзьями. Попроси отца прийти помочь мне. А ты, пожалуйста, проследи, чтобы все помыли руки, и рассади их за столом.

За ужином Рут налегает на алкоголь. Допив белое вино, которое она потягивала еще в кухне, с удовольствием принимает бокал шампанского, а затем наливает себе и «Риоху» – вклад кузена в праздничное застолье. Вино этой марки она видела в супермаркете: приятное, но ничего особенного.

– Вином наслаждаешься, Рут?

Олли, заметив, что она изучает этикетку на бутылке, самодовольно улыбается ей. Она показывает ему язык.

Кузен всего на год старше ее. В детстве они были большими друзьями. Она гордилась, что ее принимали за его родную сестру. Обычно лето они проводили вместе и, когда она возвращалась в школу после каникул, Фрэн смеялась над своеобразным акцентом, который появлялся у Рут после долгого общения с кузеном. Но потом Олли встретил Андреа, они поженились, детишек нарожали. Теперь Рут виделась с ним только на семейных торжествах и каждый раз не могла отделаться от ощущения, что они с кузеном принадлежат к разным поколениям. Пусть она работает с детьми, но ей никогда не понять, зачем кому-то заводить четырех собственных. Она всего-то полчаса сидит между детьми семи и пяти лет, но даже после почти двух бутылок вина не рискнет пообещать, что не воткнет вилку в чью-нибудь мельтешащую руку, чтобы прервать их безумолчное верещание.

Отец, заметив ее недовольство, подмигивает ей через стол.

– Привыкай, Рути. Скоро у тебя появится своя готовая семья!

За столом мгновенно воцаряется тишина.

Уму непостижимо, как во всеобщем гвалте, да еще увлеченные своими разговорами, все умудрились расслышать именно эту фразу.

– Готовая семья? – нарушает молчание ее тетя, сестра отца.

– Ты с кем-то познакомилась? Наконец-то! – Андреа поднимает бокал, чествуя Рут.

– Не все так просто. – Чувствуя, что краснеет, Рут подливает себе вина.

Глубокой ночью ее будит настойчивая вибрация мобильного телефона.

Плохо соображая спросонья, она пытается понять, где находится. Светящийся экран телефона наполняет комнату голубым сиянием, как лучи солнца, пронизывавшие воду в ее сне. Постепенно до нее доходит, что она уже не спит. От жажды в голове шумит, во рту пересохло. У нее никак не получается сфокусировать взгляд на дисплее, чтобы увидеть, кто звонит.

– Алло?

– Дело сделано. Я в машине. Еду к тебе. – Голос Алекса звенит от возбуждения. – Рут?

– Да, я слушаю. Извини, спала.

– Я еду. Пришли мне ваш почтовый индекс.

Она слышит, как хлопает дверца автомобиля и заводится двигатель.

– Прямо сейчас едешь? Сегодня же Рождество.

– Я не горжусь собой, но оставаться там больше не мог ни минуты.

Рут отнимает телефон от уха и, прищурившись, смотрит на часы: 4:08. Четыре часа, День подарков. Если Алекс едет из Котсуолдса, где живет семья его жены, значит, у дома ее родителей он будет к завтраку.

У Рут сводит живот: вот-вот стошнит.

– Рут?

– Да?

– Я люблю тебя.

В трубке слышно, как его машина мчится по шоссе, направляясь к ней. Привкус выпитого накануне вина поднимается по пищеводу, обжигая горло.

– Ну? А ты разве меня не любишь? – смеется он, абсолютно уверенный в ее ответе.

– Конечно, люблю, – отвечает она. – Конечно.

После звонка Алекса сон как рукой сняло.

Рут встает с постели и на цыпочках идет на кухню мимо комнат, в которых за закрытыми дверями тихо посапывают ее родные.