Остоженка. От Остоженки до Тверской

Здание бывшей церкви Успения (она числится по Большому Власьевскому переулку, 2/2) хорошо сохранилось. Оно принадлежит к типу двухколокольных церквей, распространенному в конце XVIII в., таких как церкви в Троицком-Кайнарджи или на Лазаревском кладбище. Впервые церковь упоминается в 1560 г. по поводу пожара, начавшегося в Москве: «Загорелося 17-го июля… по Пречистую на Могилицах». Еще одно здание ее было выстроено при царе Алексее Михайловиче в 1653 г., но в конце XVIII в. «по случаю тесноты и ветхости» разобрано и выстроено заново на пожертвования статского советника В.И. Тутолмина и др. Строил ее архитектор Н.Н. Легран, придел св. Спиридона освящен в 1799 г., а главный Успенский – в 1806 г. Если обратиться к литературным реминисценциям, то можно вспомнить, что именно сюда пригласила Марья Дмитриевна Ахросимова графа Ростова с Наташей и Соней, остановившихся у нее в доме в Обуховом переулке.

В этой церкви 1 июля 1918 г. венчались Екатерина Алексеевна Софиано и Дмитрий Иванович Сахаров, мать и отец знаменитого ученого и правозащитника.

С этой церковью можно связать рассказ И.И. Шнейдера, автора воспоминаний о Есенине и Дункан, о том, как они возвращались на Пречистенку, в особняк (№ 20), с вечера на Садовой: «Пролетка тихо протарахтела по Садовым, уже освещенным первыми лучами солнца, потом за Смоленским свернула и выехала не к Староконюшенному и не к Мертвому переулку, выходящему на Пречистенку, а очутилась около большой церкви, окруженной булыжной мостовой. Ехали мы очень медленно, что моим спутникам, по-видимому, было совершенно безразлично. Они казались счастливыми и даже не теребили меня просьбами перевести что-то… Но в то первое утро ни Айседора, ни Есенин не обращали никакого внимания на то, что мы уже в который раз объезжаем церковь. Дремлющий извозчик тоже не замечал этого. – Эй, отец! – тронул я его за плечо. – Ты что, венчаешь нас, что ли? Вокруг церкви, как вокруг аналоя, третий раз едешь. Есенин встрепенулся и, узнав, в чем дело, радостно рассмеялся. – Повенчал! – раскачивался он в хохоте, ударяя себя по колену и поглядывая смеющимися глазами на Айседору. Она захотела узнать, что произошло, и, когда я объяснил, со счастливой улыбкой протянула: – Manage [свадьба]. Наконец извозчик выехал Чистым переулком на Пречистенку и остановился у подъезда нашего особняка». Единственная церковь в этих местах, вокруг которой можно было бы объехать на пролетке, – это Успенская церковь, стоящая на небольшой площади.

Однако архитектурный памятник XVIII в. совсем не характерен для этого переулка. Его облик в основном определяют здания, построенные в начале прошлого века. Так, с правой стороны идут подряд рядовые, но добротные жилые дома. За домом под № 22, три этажа которого выстроены в 1913 г. архитектором С.Ф. Воскресенским для причта Успенской церкви (два этажа надстроены позднее), стоит пятиэтажное здание (№ 20, 1910 г., архитектор Г.К. Олтаржевский), в котором две квартиры в полуподвальном этаже были осенью 1911 г. переоборудованы под физическую лабораторию П.Н. Лебедева, выдающегося ученого-экспериментатора, исследовавшего миллиметровые электромагнитные волны, открывшего давление света на твердые тела и газы, количественно подтвердив таким образом электромагнитную теорию света. Ученый вынужден был покинуть Московский университет в результате действий реакционного министра народного просвещения Кассо, нарушившего университетскую автономию. Вместе с ним в знак протеста университет покинули многие известные ученые. Несмотря на многочисленные приглашения из-за границы, П.Н. Лебедев решил остаться в России и работать в организованной с помощью общественности лаборатории, чтобы, как он выразился в письме своему ученику и помощнику, «делать живое дело в Мертвом переулке». В этом же доме на верхних его этажах сняли квартиры и сам Лебедев, и его помощник, будущий академик П.П. Лазарев.

Его приглашали к себе и Университет имени Шанявского, и Главная палата мер и весов, из Нобелевского института пришло предложение работать у них: «Естественно, что для Нобелевского института было бы большой честью, если бы Вы пожелали там устроиться и работать, и мы, без сомнения, предоставили бы вам все необходимые средства, чтобы Вы имели возможность дальше работать… Вы, разумеется, получили бы совершенно свободное положение, как это соответствует Вашему рангу в науке».

Но было уже поздно – переживания, связанные с работой, повлияли на здоровье Лебедева. Как писал его биограф, «последний период работы П.Н. является наиболее трагическим в его жизни. Сознание тяжелой сердечной болезни, которая уже с 1901 г. начала сказываться припадками, часто не дававшими спать, сознание необеспеченности и себя и семьи очень удручали П.Н., и единственное утешение он находил в это время в тех успехах, которые делали его ученики». В январе 1912 г. он почувствовал себя плохо, и 1 марта его не стало. Ему исполнилось 46 лет.