Острая стратегическая недостаточность

В этой книге мы, помимо прочего, исследуем уроки двухсотлетней давности, данные доселе недооценённым великим стратегом Кутузовым. Из них видно: даже величайший стратег с величайшим авторитетом и у народа, и у элит (а в ту эпоху практически вся российская элита была так или иначе связана с ратным делом), всё равно не в состоянии в полной мере осуществлять стратегические замыслы. На то они и стратегические, что их трудно понять даже ближайшим соратникам – не говоря уж о широкой общественности. Поэтому чаще всего их осуществление встречает серьёзнейшее противодействие.

Правда, если не доверия, то по меньшей мере подчинения непонятному замыслу можно добиться и методами, не похожими на убеждение. Например, Хитлеру и легендарному Сталину – не говоря уж о реальном Джугашвили, очень мало похожем на свой пропагандистский портрет (хоть прижизненный, хоть посмертный) – удавалось провести очень крупномасштабные шаги. И то их генералы то и дело разжижали их концентрированные планы.

Так, историки уже давно вычислили по косвенным данным: 13-го и 18-го июня 1941-го из Москвы в приграничные военные округа ушли директивы о повышении боевой готовности. Но исполнили приказ далеко не все генералы и не в полном объёме. Поэтому для сохранения престижа вооружённых сил само существование этих директив по сей день не признано официально.

По другую сторону линии фронта Хитлер настаивал на придании проектируемому двухмоторному реактивному самолёту Мессершмитта бомбардировочного назначения, но по воле самого конструктора и командования немецкой авиации Ме-262 стал истребителем. Защитить Германию от массированных англоамериканских бомбёжек ему так и не удалось: нескольким десяткам истребителей – даже самых скоростных – не под силу преодолеть массированный огонь бортовых стрелков сотен бомбардировщиков в плотном строю, а разница в скоростях не давала долго стрелять с безопасного расстояния. Зато, как показал военный историк Алексей Валерьевич Исаев, Ме-262 с бомбами могли легко преодолеть ПВО союзников и вывести из строя плавучие причалы, откуда снабжались высадившиеся во Франции войска союзников – а это могло не только задержать наступление на несколько месяцев, но и изрядно осложнить политическое сотрудничество внутри антихитлеровской коалиции.

Вообще власть даже самого свирепого диктатора редко бывает абсолютной. А уж мифы об абсолютном всевластии Сталина и подавно не выдерживают даже самой снисходительной критики. Реальный Джугашвили сформировал и постоянно укреплял свою власть в основном благодаря непрерывным коллективным обсуждениям всех сколько-нибудь спорных вопросов. Все потенциальные оппоненты замыкались друг на друга вместо того, чтобы давить на него. Конечно, при такой системе значительная часть ключевых решений принималась не вполне так, как он сам считал бы полезным. Зато в обсуждениях зачастую выявлялись подробности, позволяющие найти стратегически верный выход из сколь угодно сложного сообщения. А уж в патовых положениях, когда коллективный консенсус не складывался, Джугашвили мог продвинуть выбранную им самим линию при поддержке значительной части сотрудников.

На первый взгляд эта система похожа на сдержки и противовесы, памятные нам по эпохе Ельцина. Но у того главная цель была в том, чтобы загасить потенциальные угрозы сохранению его личной власти. Ни выбора на основании обсуждения альтернатив, ни стратегических замыслов за ним не замечено.

Мы не пытаемся петь дифирамбы Джугашвили. Напротив, у нас есть жёсткие претензии к его политике, а некоторые его просчёты можно оценить в лучшем случае как ужасающие, тем не менее, надо сказать: свою личную власть он полностью сопрягал с успехом страны в целом. Возможно, таков и был его стратегический замысел: чем успешнее страна, тем больше власти во всём мире у её руководителя. Если так – дай-то бог и другим нашим руководителям опираться на ту же максиму.

Задач, стоящих ныне перед Россией, так много, а их решения так сложны, что справиться с ними неавторитетному руководителю невозможно. Между тем авторитет Путина уже давно подвергается целенаправленной эрозии.