Остракон и папирус

Через несколько мгновений влюбленные лежали под деревом, забыв и о персиках, и о скромности, позволяя телу делать то, о чем потом так сладко вспоминать в одиночестве.

– Ты когда понял, что я тебе нравлюсь? – спросила Поликрита после того, как Геродот в изнеможении откинулся на спину.

– Да сразу… В самую первую встречу, – легко ответил он. – Правда, сначала это чувство было неосознанным. А когда ты начала рассказывать про Диониса, я не столько слушал, сколько смотрел на твои губы, ямочки на щеках, маленькие мочки ушей… Мне все в тебе нравилось… Нравится… Только…

– Что? – тревожно спросила она.

– Твой рассказ немного пугал… Я представлял себе, как ты несешься по лесу, размахивая тирсом в окружении таких же неистовых подруг. Даже «Вакханок» перечитал… А потом все думал – может, это правда…

– Ты о чем? – решила уточнить саммеотка.

– Кровожадность, распущенность, одержимость…

Поликрита ответила не сразу. Она лежала, кусая губы и глядя в небо.

Наконец, со вздохом заговорила:

– Понимаешь… Жизнь домохозяйки монотонна и предсказуема. Женщине хочется хотя бы раз в год почувствовать полную свободу. От всего – надоевшего быта, хлопот у очага, хнычущих детей, да и чего греха таить – грубого, вечно чем-то недовольного мужа… Конечно, на вакханалию приходят не только те, кому опостылели размеренные бесцветные будни. Среди нас есть и порочные девушки, и затаившие злобу на весь мир старухи, и запойные вдовы, которые впадают в буйство после первого кувшина вина… Но каждая из нас мечтает о том ослепительном моменте, когда можно отбросить стыд вместе с условностями общества, чтобы обрести священное умопомрачение, с головой погрузиться в тайны ночного леса… Одна из таких тайн – это упоение яростью, взрыв кровавого безумия, когда вакханки бросаются с тирсами даже на вооруженных мечами и топорами мужчин… Именно так мы победили пиратов в Скалистой бухте…

– Я не понимаю, – взволнованно прервал ее Геродот. – Вот вы в шалашах предаетесь чувственным наслаждениям, вы пьяны, разнежены, умиротворены… И вдруг срываетесь с места, несетесь по лесу с перекошенными злобой лицами.

Поликрита грустно усмехнулась:

– Это просто… В каждой из нас есть не только частичка Диониса, но и частичка его матери Семелы, земной женщины. Ведь это так по-земному, когда на смену чувственности приходит жестокость.

Приподнявшись на локте, Геродот пристально посмотрел саммеотке в глаза:

– Не хотел бы я оказаться на твоем пути в такой момент… Но мне почему-то кажется, что ты не такая… Лучше, чем они… И как мне уберечь нас с тобой от этой непредсказуемой двойственности?

– Просто люби меня, – тихо сказала Поликрита.

Тогда он поцеловал ее. Сначала нежно, а потом истомленно, хмельно…

В конце мунихиона[13] вновь приплыл Харисий.

На Самос тихо опускался вечер. Дневная жара отступила под напором морской прохлады. Снова друзья отправились в сад, чтобы обо всем обстоятельно поговорить.

Вишни, потеряв нежно-розовые покровы, казались нагими, а черешни уже были густо обсыпаны оранжево-желтыми гроздьями. Ветви мушмулы сгибались под тяжестью ранних плодов. Абрикосы еще только наливались сладостью. Зато в траве краснели россыпи сочной зрелой клубники.

Друзей никто не беспокоил. Разговор неспешно протекал под поздний обед. Геродот попросил Поликриту приготовить кикеон на красном вине, ячменной муке и тертом сыре.

Перед каждым из сотрапезников стояла миска с миттлотосом – паштетом из меда, сыра и чеснока. Разлом свежеиспеченного ячменного каравая еще пах дымом.

Наконец, Харисий перешел к главному:

– Менон хочет поручить тебе важное задание… Но придется отправиться в Сарды.

Геродот опешил:

– В Лидию?

Харисий кивнул:

– Да… Ему стало известно от Кимона, что Ксеркс готовится к войне по всей акватории Нашего моря[14]. Стратег просит проверить, насколько эти сведения соответствуют действительности… Если это так, то по Царскому пути должны следовать войска. Вот откуда именно они идут – из Армении, Каппадокии, Мидии или из самих Сус – и важно выяснить… Само собой разумеется, надо их посчитать.

– На Царском пути стоят пикеты такабаров. Мне придется объяснять, кто я такой и что собираюсь делать в Сардах… Я дальше Сард не смогу проехать.

– И не надо… – Харисий выложил на стол папирусный свиток: – Это подорожная купеческой гильдии Галикарнаса. По документу ты грамматевс гильдии, который ищет надежного поставщика дифтер для канцелярии Народного собрания… Все печати на месте, комар носа не подточит. Подорожной тебе будет достаточно, чтобы свободно передвигаться по Сардам и окрестностям.

Глухо звякнул кошель.

– Деньги на расходы, – пояснил капитан.

Геродот растерянно смотрел на него. Лидия… Так далеко от дома на восток он еще не забирался. Мало того, что это чужая земля, так еще придется выполнять опасное задание.