Острее змеиного зуба

Я быстро закрыл свой Взор, и вернулся в свой разум. Потратив несколько мгновений, я убедился, что все мои ментальные барьеры были на месте. Мне бы не хотелось, чтобы Лилит узнала, где я нахожусь, пока я не готов к встрече с ней. Я прикинул, что делать дальше. Церковь Святого Иуды, являясь реальностью, располагалась в стороне от Улицы Богов. Древнее место поклонения, почти такое же старое, как сама Темная Сторона, намного старше христианства, давшего ей ее нынешнее имя. (Святой Иуда, если вам интересно, является покровителем последнего вздоха). В целом мире больше не было места, где еще можно обратиться к Создателю, и обязательно получить ответ. Вот почему большинство людей туда не ходит. Кроме как в случае крайней необходимости.

Церковь Святого Иуды расположена в стороне от дорог Темной Стороны, нужно проделать долгий путь, чтобы попасть туда из любого места, ее отделяют от меня мили и мили очень опасной территории. Идти пешком — это не вариант. Жаль, что не попросил Харли подождать. Я вытащил из кармана свою Членскую Карту, включил ее и громко вызвал Алекса Морриси. После паузы — чтобы я не зазнался — на Карте проявилось его лицо и сердито уставилось на меня.

— Тэйлор! Ты время от времени появляешься. Может хотя бы так ты сможешь оплатить свой счет в баре раньше конца света. И что ты сделал с Уокером? Он появился здесь несколько минут назад с таким видом, будто попал под гнев божий. По-моему, раньше он никогда не был так обозлен на весь мир. Сейчас он носится по моему бару, раздавая всем приказы, как чокнутый Капитан Кирк, и организует каждый дюйм их жизни.

— Возможно, это просто кризис среднего возраста, — сказал я. — Алекс, ты не мог бы позвать Томми Забвение? У меня есть к нему вопросы.

Алекс громко фыркнул, только чтобы напомнить мне, что он слугой ни к кому не нанимался, и его лицо исчезло с моей Карты, которая заиграла мне — пока я жду — фоновую версию «Firestarter» группы Prodigy. Но, наконец, лицо Томми, подозрительно хмурясь, уставилось на меня с Карты.

— Что ты хочешь, Тэйлор?

— Тебя, — ответил я.

И я залез внутрь Карты, схватил его за ворот кружевная рубашки и потащил его через Карту к себе. Карта поспешно раздвинулась, чтобы его пропустить, но даже так он на миг застрял. Томми опустился на ступени Клуба, справляясь с внезапным головокружением от резкого переноса, а Карта вернулась к нормальному размеру и отключилась, наверное, в знак протеста против столь грубого обращения. Я убрал ее, и помог Томми подняться на ноги.

— Сукин сын! — воскликнул он.

— Да, — согласился я. — Если в двух словах.

Он посмотрел на меня. — Я и не знал, что ты можешь такое с помощью Карты.

— Большинство людей не может. Но я особенный.

Томми презрительно фыркнул.

— Я так понимаю, это было одно из доказательств, — Он отряхнулся, приводя себя в порядок, как смог, а потом посмотрел на обезглавленное тело Привратника, лежащее рядом с ним на ступенях, и брезгливо отодвинулся подальше от крови. — Я вижу, ты был занят.

— На сей раз моей вины здесь нет.

Я рассказал ему, что произошло, ну или, по крайней мере, столько, сколько — по моему мнению — он смог бы пережить, и объяснил, что мне нужно спешно добраться до Церкви Святого Иуды. Эта идея его совсем не привлекала, но, когда это необходимо, я могу быть очень убедительным. Не говоря уже о прямых угрозах. Стоило мне лишь намекнуть о некоей видеозаписи, попавшей в мои руки, на которой изображены он и прекрасно сложенная экзотическая танцовщица, оказавшаяся замужем за кем-то чрезвычайно пугающим, как он вдруг с огромной охотой согласился мне помочь. (На самом деле, никакой записи у меня не было. Я просто слышал о ней и блефовал. Виноватых нет…)

Дар Томми Забвение проявился вокруг нас, и все стало неопределенным. Томми — экзистенциалист, и его дар позволял ему проявлять неопределенность мира в очень реальной и физической форме. Чем больше он о чем-то думал, тем больше возможностей видел и, выбирая реальность по своему усмотрению, делал ее вещественной. Хорошенько сосредоточившись, Томми смог убедить мир, что нас не просто нет там, где мы есть по мнению мира, но и в том, что мы на самомделе находимся совершенно в другом месте.