Острие скальпеля. Истории, раскрывающие сердце и разум кардиохирурга

Я чувствовал себя так же плохо из-за этих нескольких катастрофических секунд, как и Джули. Она не знала о связи между гемофилией и ВИЧ. Больше всего она боялась заразиться гепатитом, но с этим хотя бы можно было что-то сделать. Я отошел от стола, снял свои окровавленные перчатки и сказал: «Позвольте мне помочь». Раньше мы высасывали кровь из колотой раны, думая, что это поможет устранить всю заразу. Думаю, мы заблуждались, тем не менее Джули не пыталась меня остановить. Наверное, со стороны все это выглядело странно: мы стояли рядом, и я сосал ей руку. Велев своим расстроенным ассистентам зашить грудную клетку, я проводил бедную Джули до кафетерия.

Я усадил ее, все еще дрожащую от шока, а сам постарался собраться с мыслями. Я знал, что существуют инструкции по постэкспозиционной профилактике гепатита, и быстро нашел протокол действий в операционной, где говорилось:

«Инфекционный статус источника, если он еще неизвестен, должен быть определен. При отсутствии данных об отрицательном результате тестов на вирусы гепатита В и С, постэкспозиционную профилактику необходимо начать в течение часа после контакта. Следует сделать прививку от гепатита В и инъекцию иммуноглобулина против гепатита В для дополнительной защиты. Вакцины против гепатита С не существует, поэтому лечение заключается в наблюдении за сероконверсией»[38].

Иными словами, чтобы узнать, заразился ты или нет, оставалось только ждать. Поэтому Джули так разозлилась. Она уже проходила через подобное в Австралии, после того как укололась иглой во время пересадки сердца пациенту, который вполне мог быть носителем гепатита.

Я вернулся в операционную и попросил анестезиолога взять у ребенка кровь на серологический анализ, однако тот заявил, что в Саудовской Аравии этого нельзя сделать без разрешения матери. У меня и так было высокое давление, но в тот момент оно подскочило до небес.

«Просто возьмите эту гребаную кровь! – заорал я. – Я заполню все бумаги и сам отнесу ее в лабораторию».

В бланке запроса я написал: «Больной гемофилией ребенок после операции на сердце в крайне тяжелом состоянии. Нужно знать, что лечить. Анализ на ВИЧ и гепатит, пожалуйста». Мальчик все еще лежал на операционном столе, поэтому на тот момент я нес за него ответственность. Мне предстояло убедить сотрудников лаборатории, что эти анализы в интересах мальчика. Однако у меня были свои мотивы. С Филиппом все было в порядке. Я беспокоился о Джули. Гепатит был очень опасен, но СПИД был смертным приговором в 1980-х годах. Итак, я оставил Джули держать кровоточащую руку под струей воды, а сам отправился на поиски лаборатории.

Раньше врачи отсасывали кровь из колотой раны, думая, что это поможет устранить всю заразу. Они явно заблуждались.

Я ожидал скандала из-за разрешения взять кровь на анализ, но его не последовало. СПИД был редкостью в Саудовской Аравии, и анализы на него назначались нечасто, поэтому сотрудники брались за них с интересом. В ходе анализа крови измеряли не сам вирус, а антитела, которые вырабатывались у пациента в ответ на инфекцию. У меня возник очевидный вопрос: как скоро мне скажут, является ли пациент ВИЧ-положительным? Мне ответили, что результат будет через пару часов, но если у ребенка действительно обнаружат СПИД, что мне дальше с этим делать? Я чувствовал большую ответственность за Джули и искреннюю привязанность к ней. Ее веселый нрав сделал мою жизнь гораздо счастливее, чем она могла бы стать в более сложном окружении. Моя дорогая пожилая мама часто говорила: «Поставь себя на их место. Постарайся понять, каково быть ими». Она применяла этот принцип к больным, инвалидам, психически нездоровым и бедным (или, точнее, к тем, кто беднее нас). «У всех у них есть чувства», – говорила она. Эти несколько фраз характеризовали эмпатию.

К моменту моего возвращения в операционную какой-то идиот успел испугать Джули, сказав, что Филипп может оказаться ВИЧ-положительным. Ее рука уже была перевязана, и она умоляла нас сделать хоть что-нибудь, что могло бы немного ее успокоить. Я позвонил коллеге и спросил, есть ли в округе американские инфекционисты, которые знали о СПИДе и могли бы помочь нам. Затем я собирался поговорить с матерью мальчика. Пока Джули сходила с ума из-за риска заражения СПИДом, мать Филиппа с замиранием сердца ждала новостей из операционной. Думаю, мое лицо выглядело обеспокоенным, потому что она расплакалась при виде меня. Я протянул ей руку со словами: «С ним все в порядке, операция прошла хорошо».