Остроги. Трилогия (СИ)

— Чего такой серьезный? — Таджик подошел ближе, остановился шагах в пяти от Ашота. — Не надо серьезный, от серьезный худой будешь. Казан — чтоб угощать вас будем, гостей дорогих.

— И чем же?

— Как чем? Обижаешь! Пловом, конечно.

— Пловом? — заинтересовался Бахир.

— Пловом, — уверенно кивнул таджик.

— И рис у вас есть, и морковка, и барбарис? — Бахир сглотнул слюну.

Таджик вмиг погрустнел:

— Нет. Ничего нет. Риса нет, да.

— И все-таки плов?

— Да-да, плов, да! — Таджик весело закивал. — Ням-ням, пальчики оближешь! — И добавил, указав на Ашота: — Его пальчики.

— Что?! — встрепенулась Мариша.

— Хороший барашек. Жирный. — Таджик больше не улыбался. Он стащил с макушки тюбетейку, вытер ею вспотевшее красное лицо. Подойдя к столу у ряда ржавых печек, взял здоровенный нож, больше похожий на средних размеров меч-кладенец, и неспешно, чуть ли не пританцовывая от возбуждения, направился к Ашоту.

Замолчавший было аккордеон вновь заскрипел, хор нестройно подхватил местный хит — единственный в репертуаре заполярной рок-группы:

И потому звучат стихи и песни,

Хотя апрель и май метель метет.

Я не скажу, что края нет чудесней,

Но здесь чудесный собрался народ.

Угу, чудесней не бывает. Что там рассказывали о Мончегорске? Похоже, и здесь не брезгуют человечиной, пусть даже радиоактивной… Данила дернулся навстречу таджику, но его тут же схватили сзади, скрутили руки. То же самое произошло и с его товарищами. Дольше всех сопротивлялся Ашот, но и его уломали: двое стариков держали его за ноги, двое — за руки, а еще один задрал ему подбородок так, чтобы ничто не мешало перерезать «барашку» шею.

Обитатели Гремихи щербато заулыбались. Кое-кто даже захлопал в ладоши.

Надо было что-то делать… как-то изменить ситуацию… Ведь это просто смешно — сдохнуть в руках старичья за шаг до намеченной цели!

— Вы не понимаете, мы должны спасти всех! Уничтожить слизней! У нас задание! — Данила отчаянно пытался хоть что-то придумать.

Ашот безуспешно вырывался. У Мариши из глаз брызнули слезы.

Между таджиком и Ашотом всего ничего уже.

Бахир, который стоял рядом с толстяком, боднул затылком деда, что держал его сзади. Дед вскрикнул, схватился за лицо. Его такой же престарелый товарищ отпустил руку чужака, чтобы помочь, — этого оказалось достаточно, чтобы Бахир освободился, нанося удары направо и налево.

— Тварь! — Татарин кинулся к пузану в тюбетейке, взмахнул кулаком, но пузан увернулся, двигаясь неприлично ловко для своих лет и комплекции.

А в следующий момент Бахир застыл.

И удивленно моргнул, глядя, как на пол под ним капает кровь.

— Реально, что такое?.. — Он осел, завалился на бок.

Мариша вскрикнула.

Таджик вытер лезвие ножа о рукав халата. А потом задумчиво посмотрел на девушку:

— Или ты барашек сегодня? Худой такой барашек…

Данила взвыл, дернулся изо всех сил. Он почти вырвался. Но лишь почти.

Таджик задумчиво переводил взгляд с Мариши на Ашота и обратно.

Белый как бумага Ашот с трудом выдавил из себя:

— Слышь ты, чурка!..

Он не мог не знать, на что нарывается. Но он прикрыл Маришу своим телом. Его оскорбление конечно же стало решающим в выборе жертвы — таджик шагнул к нему.

И тут Дана осенило. Стоп! Радиоактивное мясо! Радиация! На этом можно сыграть. Попытка уж точно не пытка.

Он быстро, не боясь уже спровоцировать залп из всего наличного огнестрела, поднял руку — мол, обратите внимание и не казните, а дайте слово молвить.

— Уважаемые, а счетчик Гейгера у вас есть? Не хочу портить вам аппетит, но…

Хор замолчал, аккордеон издал протяжный стон — и в доме престарелых стало тихо-тихо. Слышалось лишь хриплое, простуженное дыхание.

Таджик замер с занесенным для удара ножом.

— Радиация? — наконец сказал дед с двустволкой.

Вопрос прозвучал так обреченно, что Данила сразу уверился: его догадка верна — абы что пенсионеры жрать не будут.

— Она самая. Проверьте, не стесняйтесь. Плов — это замечательно, но мне не хотелось бы, чтобы нас потом нехорошо вспоминали. Ну, вы понимаете: скушаете нас — и вам всем хана.

Блеснув влагой на глазах, Мариша подмигнула Дану. На полу застонал Бахир.

У таджика в прямом смысле опустились руки. И главное — опустилась та конечность, в которой он сжимал тесак.

Затравленный взгляд Ашота стал сначала удивленным, потом насмешливым. В нем закрепилась самоуверенность на грани наглости — толстяк уже понял, что в качестве барашка больше не устраивает гремихинцев. Окончательно это выяснилось, когда трудолюбивые старички откопали в своих пожитках древний ДП-5Б

[31]

со шкалой микроамперметра на зеленой поцарапанной панели и с зондом на удлинительной штанге. Установить пригодность Ашота как источника белка доверили беззубому в тельняшке. С минуту примерно тот соображал, как нацепить наушники на свои оттопыренные органы слуха, потом столько же опасливо поглядывал на толстяка.

— Не боись, не укушу, — пообещал Ашот беззубому.

Еще бы укусил — не дурак же совсем, ведь затылка его касался ствол АК и палец с распухшими суставами готов был вдавить спуск в любой момент.

Обследовав после Ашота остальных гостей, беззубый выдал вердикт: