Остроги. Трилогия (СИ)

Без слов — слова не нужны больше — Данила кинулся к толстяку. Надо помешать ему! Они все вместе еще раз проверят лабораторию и найдут вирус, не может быть, чтобы не было еще вариантов!..

Ему помешала жена, до сего момента безучастная, казалось бы, к происходящему. Она встала между ним и толстяком, маникюром своим впилась в Дана, словно пиявка, повисла на нем, схватив за руки. И все это молча, без единого слова, но с мокрым от слез лицом.

Он так же молча стряхнул ее с себя.

Но той пары секунд, что ему потребовалось для этого, Ашоту вполне хватило. Он подсадил себе на затылок слизня. И мерзкая тварь, конечно, не теряла времени в ожидании Дана. Крепежка у биочипа что надо, на зависть всем и каждому. Слизень выпустил тончайшие нити, проникшие через поры кожи, вклинившиеся в кость и ворвавшиеся в мозг Ашота. Каждая нить тотчас разветвилась на десятки подобных ей, а те в свою очередь… Толстяк упал на колени перед Даном, потом рухнул лицом вперед, разбив свой выдающийся нос в кровь, — не на затылок же падать, верно? Слизень уже вступил в права хозяина. И то, что тело нового носителя трясло и выгибало в судорогах, было обычной реакцией на вторжение.

— Да как же это?.. Ашотик, ты что?.. — Опустив руки, Дан стоял над телом товарища, проникаясь той простой мыслью, что Ашота больше нет.

Нет его.

Ну вот нет, и всё!

Есть лишь тело, захваченное слизнем. Тело, в котором больше не будет добряка Ашота, пожертвовавшего собой ради…

Ряди чего, а? А что, если все пойдет не так, как надо? И сознание отца не выпорхнет, как птичка из гнезда, из пси-сети, будь она неладна, и не завладеет предоставленным ему убежищем? Что, если, подергавшись немного, зомбак, которого только что звали Ашотом, встанет и, рыча и скалясь, кинется на Маришу?! Если бы на Дана — пусть, плевать на Дана, но если на Маришу?! Ведь придется тогда убить зомбака, и все насмарку, и…

Те же мысли посетили и Маришу.

Иначе с чего бы она кинулась к толстяку, сняла с него ранец, разгрузку и стащила куртку, которую споро разодрала ножом на полосы? Пребывая словно во сне, Данила опустился рядом, завел Ашоту руки за спину, помог Марише связать их, потом — ноги. Решили обойтись без кляпа.

Лишь после этого Данила позволил себе высказать Марише, все, что он думает о ее поступке:

— Это было самоубийство. И я мог бы… а ты… ты помешала мне. Понимаешь? Ты помешала! Я бы мог! Он — мой лучший друг!

Дан ждал, что она будет оправдываться, просить, чтобы не кричал на нее.

Не дождался.

— Прекрати истерить, слушать противно. — Тело Ашота рывком перевернулось с живота на спину и село. Взгляд отца продрал Дана до дрожи — взгляд отца из карих глаз Ашота. И голос Ашота, а слова отца, беспощадные слова, но верные. — Твой друг совершил настоящий подвиг. А твоей жене хватило смелости ему в этом помочь. Так будь же благодарен им за то, на что у самого не хватило смелости.

Мариша вспорола ножом путы.

Профессор Сташев, обживая новое тело, несколько раз присел, развел руки в стороны и, закрыв глаза, коснулся кончиками пальцев распухшего носа, из которого все еще кровило.

Дан отвернулся. Было больно смотреть на тело друга, даже зная, что им распоряжается не кто-то посторонний, но твой отец.

Глава 14

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Надев снежно-белый халат — стерильный, из запаянного полиэтиленового пакета, — отец-Ашот нацепил на лицо прозрачную пластиковую маску — дыхательную, вроде противогаза, только компактнее, без шлема. После этого он натянул на кисти тончайшие резиновые перчатки. Дан не увидел пока в его приготовлениях ничего запредельного. Все это он смог бы примерить сам, да и Мариша сумела бы без малейшего напряга.

Но именно что пока.

Дальше началось самое интересное.

— Оставайтесь здесь. Я должен сделать это один! — Отец уверенно прошествовал к столу в дальнем углу лаборатории. Дан хотел его окликнуть, сказать, что лично осмотрел тот стол трижды — как и прочие столы, — но ничего достойного внимания и способного хранить вирус не обнаружил, так что не стоит терять время понапрасну.

Хорошо, что не окликнул. А то потом было бы стыдно.

Отодвинув офисное кресло на пяти опорах с прорезиненными роликами, профессор плюхнулся в него, явно позабыв учесть массу своего нового носителя. Весьма существенную массу — Ашот ведь и в самых сложных условиях не голодал. И потому, когда центнер с бонусом приземлился на ажурную конструкцию из пластика, металла и обивочной ткани, что-то хрустнуло и подломилось, в результате чего профессор опрокинулся на пол вместе с безнадежно уничтоженной мебелью.

— Исторический момент, — хмыкнула Мариша.

— Он таки сделал это один, — согласился с ней Дан.

— Ребятки, помогите мне! — Конфуз начисто отбил у Сташева-старшего охоту к самостоятельности.

«А ведь он мог удариться затылком, и на этом уж точно все закончилось бы», — запоздало испугался Данила.