Остроумие мира

Однажды граф Салтыков поднес императрице список о производстве в генералы. Чтобы облегчить ей труд и обратить внимание, подчеркнул красными чернилами имена тех, производство которых, по его мнению, надо было остановить. Государыня нашла подчеркнутым имя бригадира князя Павла Дмитриевича Цицианова.

— Этого за что?

— Офицер его ударил, — отвечал Салтыков.

— Так что ж? Ты выйдешь от меня, из-за угла на тебя бросится собака, укусит, и я должна Салтыкова отставить? Князь Цицианов отличный, умный, храбрый офицер; им должно дорожить, он нам пригодится. Таких людей у нас немного!

И собственноручно отметила: «Произвести в генерал-майоры».

Екатерина не ошиблась: князь Цицианов оправдал ее мнение, пригодился!

— Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом, — говорила Екатерина II какому-то генералу.

— Разница большая, — отвечал он, — сейчас доложу вашему величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе.

— А, теперь понимаю, — рассмеялась императрица.

* * *

При Екатерине было всего 12 андреевских кавалеров. Старый придворный князь Василий Иванович Жуков очень хотел получить орден Андрея Первозванного. Один из 12 кавалеров умер, и князь просил Екатерину ему дать этот орден — он был сенатор и очень глупый человек. Получивши ленту, князь пришел к царице, чтобы благодарить. После его спросили, что сказала ему государыня.

— Очень хорошо приняла и так милостиво отнеслась. Сказала: «Вот, Василий Иванович, такой уж ты человек, что никаких заслуг от тебя я и не жду, только живи, до всего доживешь».

* * *

У императрицы Екатерины околела любимая собака Томсон. Она попросила графа Брюса распорядиться, чтобы с собаки содрали шкуру и сделали чучело.

Граф Брюс приказал это Никите Ивановичу Рылееву. Рылеев был не из умных; он отправился к богатому и известному в то время банкиру по фамилии Томпсон и передал ему волю императрицы. Тот страшно перепугался и, понятно, не согласился. Рылеев же настаивал, что с него велели снять шкуру и сделать чучело. На шум явилась полиция, и тогда только эту путаницу разобрали.

* * *

У Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина не обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он решил упрекнуть императрицу, сказав, что она Давыдову не только никогда не дает никаких поручений, но и не говорит с ним. Она отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение.

Вскоре после этого разговора императрица, проходя с Потемкиным через комнату, где вертелся Давыдов, обратилась к нему:

— Подите, посмотрите, что делает барометр.

Давыдов с поспешностью отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:

— Висит, ваше величество.

Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:

— Вот видите, я не ошиблась в нем.

* * *

Английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине II огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, друг перед другом спешили наводить прибор на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на луне.

— Я не только вижу горы, но даже лес, — сказал Львов, когда очередь дошла до него.

— Вы возбуждаете во мне любопытство, — произнесла Екатерина, поднимаясь с кресел.

— Торопитесь, государыня, — продолжал Львов, — уже начали рубить лес; вы не успеете подойти, а его и не станет.

* * *

Какой-то офицер, которого Суворов очень любил и ценил как доброго и храброго служаку, отличался чересчур уж невоздержанным языком и этим нажил себе таких врагов, что ему и служить стадо невмочь. Суворов зазвал его однажды к себе, запер двери и с видом величайшего секрета сказал ему, что у того есть злейший враг, который на каждом шагу ему вредит и пакостит. Встревоженный этим известием и вообще всей таинственной обстановкой этой беседы, офицер начал было перечислять своих врагов, стараясь угадать, про кого именно сказал ему фельдмаршал. Но тот только руками махал с нетерпением и досадой: «Не тот, дескать, вовсе не тот!» Офицер перебрал одного за другим всех своих недругов и, наконец, объявил, что уж не знает, на кого и подумать. Суворов на цыпочках подошел к окнам, к дверям, послушал, потом все с теми же шутовскими ужимками подошел к офицеру вплотную и шепнул ему:

— Высунь язык!

Тот повиновался. Тогда Суворов, указывая пальцем на его язык, сказал ему:

— Вот он! Вот кто твой злейший враг!

* * *

Александр Васильевич Суворов имел обыкновение на официальные приемы появляться при всех орденах, которых у него было великое множество. Как-то раз в царском дворце к нему подошло несколько дам, жен придворных сановников.

— Ах, Александр Васильевич, — воскликнула одна из придворных дам, — вы такой хрупкий, а на вашей груди столько тяжести! Ведь вам тяжело?

— Помилуй Бог, тяжело! Ох, как тяжело! — сказал Суворов. — Вашим мужьям не снесть.

* * *

Удалившись к себе в деревню, Суворов в досужее время охотно играл с мальчишками в бабки. Людям, которые дивились, видя его за этим занятием, он говорил: «Теперь в России столько фельдмаршалов, что им только и дела что в бабки играть!»

* * *