Остроумие мира

— Не понимаю, что это значит, — недоумевал государь. — Его положение гораздо благоприятнее моего!

— Ваше величество, — сказал бывший с ним А. П. Ермолов, — генерал Витт, быть может, сбился с толку и принял маневры за настоящее сражение.

* * *

Суровый кавказский герой А. П. Ермолов иногда отпускал очень острые словечки. Так, когда он был еще командиром какой-то артиллерийской части, случилось, что он попал на смотр к знаменитому А. А. Аракчееву, и тот, найдя лошадей в плохом теле, грубо заметил Ермолову, что от этого, т. е. от состояния, в каком находятся вверенные ему кони, зависит вся его репутация.

— Знаю я, — мрачно ответил Ермолов, — что репутация человека часто зависит от скотов.

* * *

Деспотичная и хитрая Настасья Федоровна Минкина, сожительница графа Аракчеева, для произведения большего впечатления на своего господина прославила себя колдуньей таким образом.

Призвала она к себе лично ей известного солдата того полка, смотр которого Аракчеевым был назначен на другой день, и говорит ему:

— Хочешь быть в отставке?

— Как, матушка, не хотеть…

— Ну так вот что я тебе скажу: вашему полку завтра имеет быть смотр самим графом Алексеем Аракчеевым. Ты заряди свое ружье пулей и смело стой в рядах. Когда граф станет осматривать ружья и увидит твое ружье заряженным, то спросит: «Для чего ты зарядил?» А ты ответь: «Вас убить хотел».

Солдат от испуга наотрез отказался от такого страшного способа получить отставку.

— Да ты не бойся, — успокоила его Настасья Федоровна, — я ручаюсь, что будешь отставлен.

После различных увещеваний Минкиной и твердо веруя в ее влияние на графа, солдат согласился на эту рискованную проделку.

На другой день, когда Аракчеев был уже готов отправиться на смотр, Настасья Федоровна проговорила тоном предсказательницы:

— Берегись, тебя сегодня на смотру убьют!

— Что? — трусливо переспросил граф. — Откуда ты это знаешь?

— Я тебе предвещаю! — загадочно ответила Минкина.

— Вздор! — сердито процедил сквозь зубы Аракчеев и отправился на смотр, где прежде всего велел скомандовать к осмотру ружей. Пророчество Минкиной, однако, у него не выходило из головы и страшно его тревожило.

Окинув быстрым взглядом солдатские ружья, граф видит, что у одного солдата шомпол в ружье торчит выше обыкновенного.

— Что, у тебя ружье заряжено? — спросил Аракчеев, побледнев и злобно сверкая глазами.

— Точно так, ваше сиятельство, — ответил солдат, дрожа всем телом.

— Для чего?

— Хотел вас убить!

Весь полк всполошился. Солдата арестовали, граф же, не окончив осмотра, уехал домой и прямо пошел к Минкиной.

— Ты правду сказала, — проговорил он, — меня солдаты хотели убить, но Бог не допустил этого злодеяния.

Аракчеев рассказал ей все подробности. Когда он кончил, Настасья Федоровна спросила его:

— А что ты хочешь сделать с провинившимся?

— Разумеется, предать суду…

— Не делай этого, — таинственно посоветовала Минкина, — нехорошо будет… Лучше ты прости его за откровенность и дай отставку

Аракчеев под впечатлением ее только что совершившегося предсказания так и поступил; не подвергая никакой ответственности, дал солдату полную отставку

Этот ловко обдуманный случай прославил Минкину колдуньей, чем она впоследствии успешно и пользовалась.

* * *

Аракчеев терпеть не мог взяток и подношений и в этом смысле не щадил никого, даже своих преданных слуг. Раз, в приемный день Аракчеева, явившиеся к нему для представления генералы и другие важные лица с удивлением увидели на дверях кабинета, выходивших в приемную, прибитый лист бумаги, на котором крупными буквами было написано следующее:

«Я, Влас Власов, камердинер графа Алексея Андреевича Аракчеева, сим сознаюсь, что в день нового года ходил с поздравлением ко многим господам и они пожаловали мне в виде подарков…»

Тут значилось поименно, кто и сколько дал денег Власову, а затем он изъявлял свое раскаяние и обещался впредь не отлучаться за милостыней!

* * *

Встретив во дворце известнейшего остряка николаевских времен князя А. С. Меншикова, Ермолов остановился и разговорился с ним. Меншиков, взглянув в зеркало, заметил, что у него появилась борода, которой он два дня не брил.

— Чего же ты, — сказал ему Ермолов, — высунь язык, да и побрейся!

* * *

Упомянутый князь А. С. Меншиков бесспорно занимает первое место среди русских остряков. Его выходки и чрезвычайно метки, и злы, и многочисленны. Очень возможно, что многое, что приписывалось ему, принадлежало другим, но так как за ним прочно установилась репутация остроумца, то его авторство трудно и оспаривать.

Он недолюбливал знаменитого строителя Николаевской железной дороги графа Клейнмихеля и не раз удачно прохаживался на его счет. Так, однажды он посадил к себе на плечи мальчика по имени Михаил, и когда его спрашивали, что ему за фантазия пришла таскать на шее груз, он отвечал по-немецки, что «маленький Миша (по-немецки «кляйн Михель») теперь у всех на шее сидит».

* * *

Когда Меншиков узнал, что статс-секретарю Позену пожалована в 1844 году табакерка, осыпанная бриллиантами и с портретом государя, он сказал во дворце: